Журнал "Крокодил" N18 от 20 мая 1945 года

Этот выпуск сатирического журнала полностью посвящен Победе над Германией.

В ЭТУ НОЧЬ

Может быть, в этот ранний час маршал Советского Союза Жуков спокойно брился перед маленьким походным зеркалом?
Может быть, маршал авиации Теддер неспеша ел свой первый завтрак, который по-английски называется «брикфэст»?
И, может быть, в это же время Кейтель ходил взад и вперёд по комнате, специально ему для этого отведенной, и нервно обдумывал, как подписывать капитуляцию: с маршальским жезлом, поднятым вверх или опущенным книзу?
Что же касается Ивана Петровича из нашего дома, что в Замоскворечье, то Иван Петрович как раз в этот самый час объявил категорически:
— Подписывают! Из достоверных источников.
Дело было 7 мая. Иван Петрович даже рассчитал:
— В общем, в 12 часов ждите салюта!
Боже мой, как наш дом нервничал! Да нет. Что там наш дом! Из дома моментально сообщили а булочную. Из булочной понеслось в гомеопатическую аптеку. Из аптеки а ателье мод! Из ателье в театр драмы! Из театра в коммерческий магазин! Заведующая магазином, сияя глазами в телефонную трубку и заикаясь от волнения, позвонила знакомому родного дяди полковника-фронтовика. А ровно через три минуты жена знакомого родного дяди полковника-фронтовика уже сообщила нашему Ивану Петровичу, что сведения, которые Иван Петрович сообщил ей ровно полчаса тому назад, подтвердились. Из самых достоверных источников!
Короче говоря, в 12 часов 15 минут авторитет Ивана Петровича был непоправимо подорван. По радио передавали сонату.
Теперь с надеждой и упованием смотрели на Любочку Зарецкую. Все же знают, что в неё влюблён раненый лётчик Алмазов. А лётчик сказал коротко и ясно:
— Это будет.
Любочка прибавила от себя «вот-вот» и передала в таком виде:
— Это вот-вот будет!
Тогда дедушка Захар Павлович сказал лучше всех:
— Я три года десять месяцев и шестнадцать дней твёрдо знаю, что это будет. А теперь мне час подайте! Я хочу знать, в котором часу.
В общем это был не понедельник, а сплошное нервное переживание.
Bо вторник, 8 мая, люди ходили какие-то странные. На некоторых лицах было ясно написано: «Знаю, но не скажу!»
А радио?! Вдруг во время очередного концерта — пауза... Сколько миллионов глаз обращено было к репродукторам, даже невозможно себе представить! И внезапно после паузы:
— «Соловей» Алябьева!
Мне было слышно, как за стеной зарычал дедушка Захар Павлович. Это было рычание разъяренного тигра. Дайте ему алябьевского «Соловья», он растерзает его в мелкие клочья!
Ждали в 5 часов, ждали в 7, ждали в 9... Уговаривались запомнить и рассказать, за каким делом застанет каждого сообщение. Постепенно затихали в своих комнатах.
У Зарецких задержался лётчик Алмазов. Во-первых, у него на лице было чётко написано: «Я что-то знаю!» А во-вторых, он тихо сказал Любочке:
— Люба, когда кончится война, вы мне ответите на один вопрос...
Посреди ночи раздались слова:
— ПОДПИСАНИЕ АКТА О БЕЗОГОВОРОЧНОЙ КАПИТУЛЯЦИИ ГЕРМАНСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ...
Вы помните? Целовали всех подряд, кричали «Ура!» Звонили сами и в промежутках отвечали на чьи-то звонки. И если набирали не ТОТ номер и попадали не туда, всё равно поздравляли и обнимали по телефону!
Позднее собрались у Зарецких и делились впечатлениями. Мама-Зарецкая растроганно сказала:
— Я только что поднесла ко рту эту булочку, а оно как заговорит!
(Независимо от того, у микрофона диктор — женщина или мужчина, мама всегда говорит «оно».) Мама-Зарецкая сантиментальна, она любит реликвии: засушенные цветы, ленточки и т. п. Она сказала:
— Я засушу эту булочку, перевяжу красной лентой и спрячу на память!
А через пять минут оказалось, что дедушка Захар Павлович под рюмку водки эту булочку нечаянно сжевал! Пришлось незаметно завернуть другую, чтобы мама не расстроилась.
Лётчик Алмазов сказал взволнованно:
— Люба, война кончилась. Но то, о чём я хотел вас спросить, я лучше спрошу завтра. А то вы мне омрачите счастье, если ответите «нет».
— Ой, нет, я вам отвечу «да»! — прошептала Любочка.
Весь наш дом лёг спать только часов в пять. А ровно в шесть поднялся невообразимый шум. Кто-то бегал по коридору босыми ногами, стучал кулаками в двери и кричал торжествующим голосом:
— Вставайте! Просыпайтесь!! Как можно спать?! "Победа!! Ведь я же говорил!"
Это был Иван Петрович. Не понимаю, как мы ночью позабыли о нём? А он спал. А теперь проснулся. Но всё равно, его тоже обнимали и объясняли ему всё своими словами. Потому что приятно было видеть человека, который еще ничего, решительно ничего не знает, как новорожденный младенец!
И в конце концов, что ж такого, что наш дом в эту ночь спал только один час? Приятно было проснуться в комнате, в доме, в городе, в стране, куда в эту ночь, 9 мая, - вошла Победа!

В. КАРБОВСКАЯ