• Владимир Шкуратов
 


Украинская революция 2004 г. начиналась по сербскогрузинскому элективному сценарию. 31 октября 2004 г. здесь состоялся первый тур президентских выборов. По официальным данным на 1 ноября, за кандидата власти В. Януковича проголосовало 41,1% пришедших на избирательные участки избирателей, за его соперника В. Ющенко — 39,2%. По данным оппозиции, за Ющенко подали голоса больше 50% проголосовавших. Украинский Центризбирком продолжал свои подсчеты и обнародовал окончательный итог 10 ноября, за несколько часов до окончания срока, отведенного для этого по избирательному закону. «Оранжевый» кандидат получал 39,87%, «бело-синий» — 39,32%. Решающая схватка передвигалась на второй тур выборов.

Простая экстраполяция данных первой половины выборов на вторую давала чуть больше шансов В. Януковичу. Было естественно ожидать, что к действующему премьеру отойдут голоса, поданные за коммунистического кандидата П. Симоненко, лидера блока русскоязычного населения Н. Витренко и отчасти — социалиста А. Мороза. Резерв Ющенко был поменьше. Однако расхождение между двумя кандидатами все равно выходило минимальным, и главное, над вторым туром нависала перспектива сербско-грузинского сценария. 2 ноября в «Известиях» М. Соколов прикидывал, что будет на Украине через три недели, и сравнивал новые революционные формы с предшествующими. По мнению обозревателя, в бархатных революциях 1989 г. присутствовала спонтанность, о переворотах же 2000-х гг. известно заранее. Тогда «о дате грядущей революции не объявляли за полгода и уж тем более не оглашали конкретный сценарий революционных действий. Для «бархатных революций» нового извода характерен высочайший уровень планирования и высочайший, опять же, уровень гласности... В нашем же случае налицо редкостное единообразие. Выборы загодя объявляются нечестными, оппозиция и державы, ее поддерживающие, указывают, что примут только такие результаты выборов, которые их удовлетворят (иначе будет нечестно), а после объявления начинается бархатный захват государственных учреждений» (Соколов, 2004, с. 4). Указывал Соколов и на conditio sine qua поп указанных переворотов: «Бархатные сценарии срабатывают лишь в странах стыдливого авторитаризма, где оппозиция достаточно сильна, чтобы серьезно претендовать на власть, но недостаточно сильна, чтобы уверенно победить. Отсюда и стремление исправить ошибки Фортуны революционным действием. Чтобы состоялась бархатная революция, режим, повергаемый ею, сам должен быть бархатным — не бархатным, но точно не наждачным» (там же).

Черты типологической общности «новобархатных» (их лучше назвать цветными) переворотов названы известинским публицистом верно. Однако некая роковая неизбежность историко-политического казуса оставлена за скобками комментария.

Для такого мягкого и вместе с тем публично-массового смещения режима необходимо, чтобы последний попался на махинациях с им же принятой элективной процедурой смены власти. Переходные «бархатные авторитаризмы» 2000-х гг. сами себя загоняют в ловушку избирательной демократии. Во-первых, они не могут от нее уклониться. Во-вторых, они не могут ее соблюдать. Посткоммунистические режимы слабы по определению, как переходные, поскольку со своей бюрократически-номенклатурной сущностью оказываются в поле сил иной природы. Они стремятся в клуб западной политической и экономической элиты, и они volens nolens вменяют себе правила, которые несовместимы с их административно-клановым порядком. Отказ от административного ресурса при перевыборах означал бы для правящей элиты отказ от власти. В этом есть историческая ирония: решись вдруг элита на безупречное элективное поведение, она отнюдь не встретила бы взаимности конкурентов. Но, манипулируя избирательным механизмом, власть обеспечивает своих противников правом на гражданское сопротивление. А «предопределенность» сценария сопротивления задана степенью бархатности авторитарного режима, т.е. тем, насколько он уже вхож в поле внешних для него сил, устраивает их и контролируется ими. Президент Украины Л. Кучма и его премьер, он же преемник, В. Янукович накануне выборов были в сфере дипломатического, экономического, информационного, идеологического контроля Запада (чего нельзя сказать, например, о белорусском президенте А.Г. Лукашенко) и, так же как С. Милошевич и Э. Шеварднадзе, не устраивали его. База переворота однотипна во всех трех случаях. Это оппозиционные блоки во главе с вышедшими из старой элиты известными политическими деятелями, ударные невооруженные студенческие отряды («Отпор» в Сербии, «Кмара» в Грузии, «Пора» в Украине), независимые издания и телеканалы, созданные на западные гранты общественные, гуманитарные, учебно-просветительные, научно-исследовательские организации. Однако в рассуждениях о типовом сценарии цветной революции комментаторы все таки не могли предугадать украинской оранжевой специфики. Майданный вариант отличался своим затяжным и добродушным характером от бурных штурмов по-белградски и по-тбилисски. Сказывались различия национальных традиций и темпераментов. А главное, мы впадем в историцисткую ошибку, если смешаем общие предпосылки революционного переворота и конкретную фабулу развития событий. У бескровного захвата власти иные предпосылки, чем у вооруженного. В обоих случаях они весьма шаблонны, но истории выходят разные.

Второй тур президентских выборов состоялся 21 ноября. Напряженный подсчет результатов начался еще до их окончания. Данные экзит-полов сообщали о победе Виктора Ющенко. Разрыв между ним и В. Януковичем колебался от 19% до чуть более 3%. Однако к 11 часам утра следующего дня Центризбирком давал Януковичу 48,65% голосов, а Ющенко — 47,72% при 75,26% подсчитанных бюллетеней. Оппозиция перекрыла движение на Крещатике и призвала Верховную Раду собраться на чрезвычайное заседание. К часу дня было подсчитано 98% бюллетеней, результаты выходили такие: за Януковича — 49,58%, за Ющенко — 46,68%. Хотя точка не была поставлена, но избиркомовская арифметика принципиально измениться уже не могла. К вечеру оппозиция заняла Крещатик и площадь Независимости («майдан Незалежности»). Сюда пришло около двухсот пятидесяти тысяч человек. Телевизионные камеры начали рисовать картину, которая на протяжении нескольких недель будет определять пейзаж центральной части Киева. В разноцветных лучах прожекторов с трибун говорят ораторы, гремят гитары, выступают певцы. Это очень музыкальная и миролюбивая революция, хотя слова звучат временами и весьма зажигательные. Бывает, они доходят до московских студий с преувеличенной резкостью. В двадцатидвухчасовом выпуске «Страны и мира» телезритель узнает, что Ю. Тимошенко призвала митингующих захватить резиденцию Кучмы. Ведущий А. Пивоваров звонит в Киев на митинг собственному корреспонденту. Тот устало отвечает, что призыва к штурму не было. Тимошенко призывала к готовности насчет завтрашнего дня, когда соберется Рада.

23 ноября случилось событие, в известной степени эквивалентное символическому противоборству Шеварднадзе и Саакашвили в зале грузинского парламента. День в Киеве начался в ожидании оглашения окончательных результатов выборов. Результаты все не поступали, PI часть митинга перекочевала с Крещатика чуть повыше — к зданию Верховной Рады, где началось заседание. Кворума не было. В зале собралось около двухсот депутатов, преимущественно оппозиционных. Звучали пылкие речи. Они транслировались по монитору оранжевой толпе возле Рады. Неожиданно в трансляции возникла заминка. В следующий момент Виктор Ющенко принял президентскую присягу на старинной Библии. Эпизод этот при дальнейшем рассмотрении выглядел так. Ораторы уже произнесли свои речи и заседание окончилось, когда депутат И. Юхновский просит В. Ющенко принять президентскую присягу на Библии. Ющенко идет к трибуне. Слышен протестующий крик спикера В. Литвина: «Кончайте комедию». Трансляция прерывается, а в этот момент Ющенко — на трибуне. Положив руку на Библию, он произносит слова президентской присяги. Трансляция возобновляется, когда Ющенко в частоколе корреспондентских микрофонов принимает поздравления. Видно, что он возбужден, озабочен, счастлив и очень устал. Телеэкран захлестывает взрывающаяся восторгом оранжевая толпа. Смысл происходящего не очень понятен. Спикер В. Литвин называет произошедшее политической инсценировкой, лишенной какой-либо правовой силы. Да и оранжевым понятно, что de jure Ющенко не стал президентом. Однако ясно, что сделан значительный символический жест и возникло впечатление, которое уже невозможно изгладить, тем более что оно стало информационным фактом. Ющенко совсем не так напорист и победителен, как изгнавший Шеварднадзе с трибуны Саакашвили. Скорее, он растерян и растроган. Однако его символическая инаугурация — чрезвычайно важный момент противостояния. Нелегитимная с точки зрения конституции присяга Ющенко легитимизирует его как лидера, предпринимающего правильные действия в ненасильственной революционной смене власти. Ющенко и Тимошенко играют на острие неизбежного беззакония. Жест присяги в полупустом зале Рады двойственен. Он утверждает положение Ющенко не столько по результатам выборов, сколько в качестве лидера народа, требующего восстановить результат своего волеизъявления. Ради этого глава оранжевой партии готов поступиться регламентом. Как можно заметить, алегитимная инаугурация проведена в почти игровой манере. Ющенко страхуется от обвинений в узурпации, он не будет настаивать на конституционности процедуры, с другой стороны — принимает поздравления сторонников. Он подтверждает ожидания своего народа, который толпится вокруг Рады, заполняет майдан, празднично-возбужденно сидит возле телевизоров. Этому народу нужны события и картины событий. По законам драматического зрелища — а именно такой характер приобретала майданная революция — набирает очки тот, кто на экране и кто играет. Поступок Ющенко, одновременно серьезный и пародийно-игровой, аудитории импонирует. Лидеры оппозиции все время действуют в кадре, они — ведущие этой шоу-революции и ее звезды со своими историями. Обезображенное лицо Ющенко трагически контрастирует с его известным всей Украине обликом красавца, Ю. Тимошенко эффектна, пластична, темпераментна — настоящая свобода па баррикадах украинской революции, а поскольку таковых нет — шоу-звезда на площадке ее реалити-шоу. Конечно, эта пара начисто переигрывает косноязычного Януковича, бесцветного бюрократа Кучму. Да тех и нет на экране. В первые, решающие дни схватки главные оппоненты оранжевых просто потерялись. Они, как привычно аппаратным людям, отсиживаются в своих кабинетах, стремительно теряя очки в игре телевизионных имиджей, каковой стала украинская политика.

Конечно, на экране не постановка, а быстротекущая мирная революция с постоянным эфирным сопровождением. Трансляция пришпоривает реальное действие, дает ему сюжетно-квмпозиционнуго форму. На первый план выдвигаются фигуры яркого игрового стиля. Телекамеры укрупняют их лица, а прячущихся от телекамер бюрократов выводят из публичной игры, оставляя в кулуарных потемках. Но то, что за сценой, то, что невидимо, на время революционного шоу теряет силу и легитимность.

Было бы слишком смело сказать, что «коронация» Ющенко создает перелом в киевском противостоянии, однако она добавляет символического капитала оппозиции, а это в телевизионно фиксируемом балансе сил значит чрезвычайно много. В майданном стоянии наметился успех оппозиции, хотя до конца еще далеко.

Картинная сцена в Раде — момент революционного сериала, а сериал требует продолжения.

Я не могу углубляться в мотивацию оранжевых лидеров. На экране они действуют как исполнители, умеющие импровизировать в кадре. Символически-игровая присяга Ющенко вечером 23 ноября поднимает градус майданного настроения. Явившись из Рады на площадь как бы президентом, лидер оппозиции должен показать новую интонацию, и он это делает. Летят призывы к армии и госслужащим. Однако на майдане — не солдаты и чиновники, а жаждущая события толпа. Артистичная Юлия Тимошенко конкретизирует абстрактные призывы своего напарника и бросает клич — идти к резиденции Кучмы. Цель — занять рабочее место, где должен сидеть Ющенко. Это совсем близко, только подняться по холму. Она же предлагает создать коридор для идущего к своему рабочему месту президента. Тот проходит между двух рядов своих сторонников до милицейского кордона, стерегущего путь наверх. Милиция Ющенко пропускает. Президент майдана идет говорить с de jure президентом.

Телезритель наблюдает реалити-шоу частично в записи, частично в прямом эфире. Глеб Павловский в двадцатидвухчасовом новостном выпуске НТВ озвучивает то, что с экрана и так выглядит несомненным: улица владеет инициативой. Политтехнолог происходящее порицает. Молодой же ведущий А. Пивоваров зрелищем возбужден и восклицает: если это не революция, то что это?

Да, революция. Она обозримо и компактно поместилась в пределах майдана и его ближайших окрестностей. А ее периферические площадки телевидение смыкает с главной. Киевский корреспондент НТВ А. Веселовский говорит, что весь Киев — один митинг. Пока Глеб Павловский высказывал неудовольствие поведением Ющенко, милиция пропустила через кордон на правительственный холм еще и Ю. Тимошенко с некоторым количеством митингующих, которые идут обеспечивать для Ющенко его рабочее место. Они уже возле самой резиденции Кучмы. Спецназ со щитами окружает оранжевых революционеров. Что будет!

Но это — последнее репортерское включение новостного выпуска, революция и так перебрала эфирное время. Пора переходить к следующему пункту телевизионной программы. В прямом эфире футбольный репортаж. Тоже из Киева: матч Динамо (Киев) — Рома (Рим). Спортивный комментатор Г. Черданский сообщает, что стадион находится в двух километрах от места судьбоносных событий. Этот футбол во время революции происходит параллельно с ее, возможно, критическим эпизодом. У зрителя, молниеносно переключенного с политической схватки на спортивную, может мелькнуть предположение, что комментатор отвлечется от противоборства вокруг кожаного мяча, если оттуда начнут приходить очень уж экстренные вести. Но нет. Спорткомментатор уверяет, что общественные волнения не отвлекают его и зрителей от матча. Речь об отмене состязания даже и не шла. Стадион заполнен почти целиком, тысяч на пятьдесят. Спорт и политика равно — игра, так что совсем не обязательно, что зрители покинут трибуны, если там дойдет до кульминации, разве что если спортивное противоборство окажется скучным. Тогда можно ожидать, что ручеек зрителей потянется на параллельную арену. В эпоху риска зрелища конкурируют между собой ведь не по содержанию, а по качеству: азартное — нудное.

Из футбольного телерепортажа явствует, что в Киеве — метель. Зрители с трибун терпеливо вглядываются в снежную пелену. Майданная толпа около полуночи окружает правительственный комплекс на холме. Корреспондент Радио «Свобода» В. Ивахненко определяет ее численность в сто тысяч человек. Осадой руководит Ю. Тимошенко. Резиденцию Кучмы защищают ряды спецназа со щитами. Белградский и тбилисский опыт показал, что полицейские части без огнестрельного оружия не могут отразить штурм громадных толп. Захватить правительственный холм над Крещатиком в ночь с 23 на 24 ноября оранжевые революционеры были в состоянии. Они предпочли воздержаться от такого шага. Толпа остановилась перед спецназовскими легионами. Девушки стали украшать щиты защитников Кучмы оранжевыми ленточками. Тимошенко — беседовать с их командирами. Ющенко уехал договариваться с более высокими чинами. Украинская революция выказала свой спокойный и миролюбивый характер. Но дело даже не том, что толпа ведет себя неагрессивно, а спецназовцы не хотят бить симпатичных студенток. Оранжевые лидеры в поединке с властью набрали такое количество очков, что могут позволить себе паузу в революционном действии. На их стороне муниципалитет столицы вместе с киевской милицией. Военный министр заверяет, что армия не воюет с народом. Верхушка украинской госбезопасности тоже вот-вот перейдет на сторону оппозиции.

Занимать правительственные апартаменты hic et nunc вроде бы нет надобности, тем более — кто же это увидит в столь поздний час? Эфирное же сопровождение экстраординарных политических акций первостепенно. Оно как бы легитимизирует алегитимное по содержанию действие и делает его свершившимся фактом. Во-первых, как волеизъявление народа и, во-вторых, как наиболее цивилизованный выход из безотлагательной ситуации. Однако символическая инаугурация президента и сразу — «продавливание» его по «месту работы» — это, по меркам украинского темперамента, пожалуй, слишком, и оранжевая революция берет тайм-аут до утра. Она не столь стремительна, как грузинская, но у нее другие достоинства.

Фанаты «Динамо» досмотрели футбольный матч. Ночью в Киеве ничего не произошло. Юлия Тимошенко договорилась со спецназом, и на углу улиц Банковской и Лютеранской, на ближайших подступах к президентскому особняку, возник палаточный лагерь номер два. Украинская революционная драматургия выдержана: вместо того, чтобы доводить кульминацию до финала, стороны согласились погодить. В лагере на Крещатике — триста палаток, в его филиале на Печерском холме — тридцать.

День 24 ноября очень напряженный и насыщенный. До самого вечера Центризбирком работает над последними процентами и долями процентов, которые уже ничего не решают. Сами по себе цифры окончательных результатов мало интригуют— ясно, что официальная победа отдана официальному кандидату. Вердикт Центризбиркома ожидается как фаза драматического действия. Ющенко — уже коронованный революцией глава страны. Янукович получит казенную легитимацию. Какая легитимность победит? Очевидно, что наступает двоевластие и даже троевластие, так как Л. Кучма не сдал свои полномочия и ведет какую-то собственную партию. Объявление результатов происходит как растянутый саспиенс. Заседание Центризбиркома назначено на 16.00. Однако два члена комиссии отказываются подписывать протокол. Итоговые данные Центризбиркома прозвучали в 18.30. За В. Януковича — 49,46%, за В. Ющенко — 46,61%. Московская пресса степенно обсуждает варианты украинской игры.

Первый: стороны приходят к компромиссу. Какому — непонятно, поэтому вариант маловероятен. Второй: борьба перестает быть мирной. Вариант, к сожалению, более вероятный. Третий: итоги выборов пересматриваются судом. Вариант хороший, но едва ли реализуемый. «Итоги выборов целиком оспорить вряд ли удастся, а если идти по отдельным участкам и регионам, свои доказательства фальсификаций и нарушений, но уже со стороны оппозиции, представит власть» (Григорьева, Соколовская, 2004). Вариант четвертый: уличная революция продолжается. «И постепенно идет на спад, просто в силу того, что невозможно каждый день выходить на митинг. Украина продолжает жить с мощной и хорошо структурированной оппозицией, готовой в любой момент выйти под оранжевые знамена. В этой ситуации Янукович оказывается фактически связанным по рукам и ногам, но все же президентом. Вариант реальный и, по большому счету, при нынешней ситуации — наилучший» (там же).

Конечно, постфактум легко злорадствовать, что никто не пророк в собственном отечестве. Однако представляется, что в тот день, когда «Известия» помещали указанные строки, их наиболее реальный и наилучший вариант был уже нереален. Телекартинка показывала другое. Толпа не собиралась уходить с улицы. При всей своей эфемерности она проявляла большую устойчивость. В ней проступала организация, которую противники «оранжевых» называли утвержденным сценарием и заговором, и то же время сохранялась игривость, опять же в некотором противоречии с тезисом о заговоре. Эти черты новой революционной организации упускала медиакритика. Причем, равно и сине-белая, и прооранжевая. Комментаторы делали прогнозы исходя из нормальных причинно-следственных отношений. Ну кто же мог предполагать, что десятки и сотни тысяч человек будут собираться изо дня в день в отвратительную погоду и мороз как по обязанности, что палаточное ядро на Крещатике и рыхлый городской вечерний променад образуют такое эффективное сочетание? Возник род новой революционной массы, новизна которой проявлялась по контрасту со сторонниками Януковича, гораздо более старомодными, инертными, заорганизованными.

Киев может позволить себе пару недель вечерних гуляний. В этой революционной массовке весь город — пассивный участник, он же — активный зритель. «Весь Киев», конечно, условное обозначение. Крещатик — короткая улица, и всему народонаселению украинской столицы на ней не поместиться. Город может выделять для вечерних массовок от пары десятков тысяч до полумиллиона человек (в «судьбоносные» часы), и этого достаточно, чтобы создать кадры полной революционной мобилизации. Указанный контингент пассивных участников революции есть непосредственные зрители того, что происходит на Крещатике и в его окрестностях. При необходимости они могут присоединяться к шествиям и колоннам. Они образуют зрелище, которое наблюдает опосредованный зритель у телеэкрана. Аудиторию составляет вся Украина. Сначала прямые трансляции с Крещатика ведет пятый канал киевского телевидения, но через несколько дней противостояния «объективным» (т.е. практически «оранжевым») становится все центральное украинское телевещание.

Ядро майдана— палаточный городок. Здесь собраны активные участники, главное назначение которых — организовывать пассивного участника, или активного зрителя. Среди тех и других много молодежи. Она будет петь, танцевать, рисовать плакаты, сочинять смешные речевки и просто слоняться по запруженному людьми майдану. Необычайное скопление в центре Киева сразу становится для нее центром притяжения, и не только как агора политической мысли. Значительная часть просто тусуется. Не очень доброжелательные к «оранжевым» обозреватели с издевкой пишут, что масса этой молодежи не может назвать даже отчества Ющенко, а уж в идейной части программы они и вовсе слабы. «Важной особенностью нынешней оранжевой революции на Украине является широкое использование карнавальных технологий. Все, буквально все элементы и моменты карнавала нашли свое место в киевских событиях. Вплоть до имитации сражения Света с Тьмой во всех возможных для украинской сцены вариантах. На площади Независимости в Киеве широко применялась технология аниматоров, или массовиков-затейников. Аниматоры — это такие люди, которые должны поддерживать на территории дома отдыха или курорта чувство праздника. Заводить публику на дискотеке, общаться с отдыхающими во время ужина, доставлять все радости жизни, кроме интима» (Кара-Мурза, 2005, с. 310).

Среди аниматоров, разогревателей, бустеров— разгонщиков зрелища есть и любители, и профессионалы. Значительная их часть приехала с запада Украины. Особый успех выпал любительскому ВИА из Ивано-Франковской области. Его незатейливый музыкальный номер «Нас богато, нас не подалаты» («Нас много, нас не одолеть») стал хитом — гимном оранжевой революции.

Это — «звезды» средней величины. На самом верху звездной пирамиды — избранные солисты, точнее, дуэт Ющенко-Тимошенко. Окружение ожидает от них путеводных кодов для ориентации в рассыпанных картинках революционного маскарада. И такой ключ к революционному действию от звездной пары по большей части поступает. Вместе они действуют как успешные импровизаторы. Это отчасти объясняется удачным распределением амплуа. В сериале двух stars Ющенко выглядит ведомым. Человек, потерявший свое красивое лицо, — фигура неизбежно жертвенная. Яркая, порывистая Тимошенко поддерживает и подталкивает лидера майдана, как будто не ведая сомнений и усталости. Она — «пламенный мотор» оранжевой революции. Обтекаемые, зачастую расплывчатые и острожные слова Ющенко она заостряет до революционных призывов.

Тендерный аспект революции был намечен уже в тбилисском случае. В оппозиционный триумвират входила Нино Бурджанадзе. Однако дама-спикер не контрастировала с маскулинностью М. Саакашвили; она выглядела деловой, суховатой, хорошо вписывалась в мужскую команду на правах младшего партнера. Противоборство между оппозицией и властью персонифицировалось в духе рыцарского турнира. Шеварднадзе, этакий лев зимой, повергался молодым и дерзким преемником. Схватка была совершенно мужской.

В украинском сценарии показательная маскулинность борьбы отсутствует. Архетипы оранжевой революции иные, чем революции роз. Киевская пассионарность женская. Антагонисты майданных революционеров лишены отчетливой игровой энергии, первоначально они вообще — фигуры отсутствия, от публичной схватки по тбилисскому сценарию и вообще от съемок уклоняются. Вывести их на свет пытается Тимошенко. Ющенко, получивший тяжелый и коварный удар, нуждается в женской опоре. Оранжевая принцесса направляет оранжевого принца к схватке за потерянного лицо— свое и всей Украины. В майданной революции более умеренная и компромиссная линия «Нашей Украины» все время радикализируется непримиримым курсом «Блока Юлии Тимошенко». Эти политические платформы различны; после революции пути двух оранжевых лидеров разойдутся, но на майдане они дополняют друг друга, в том числе как тендерные позиции. Вместе они дают зрелище по большей части удачной импровизации.

Карнавальный фактор попал в антиоранжевое досье наряду с субсидиями западных фондов, поддержкой украинских спецслужб, олигархической базой Ющенко и Тимошенко. Авторы, уличающие майдан в безыдейности, как будто начисто забывают хрестоматийные главы истории. Во-первых, заветы классических революционеров, что революцию надо организовывать, организовывать и еще раз организовывать. Во-вторых, исторические перипетии овладения «стихией». В классической революции процент идейных участников — всегда мизерный. Уж мы-то знаем по «Десяти дням, которые потрясли весь мир» Дж. Рида (предельно доброжелательное для большевиков свидетельство) о слоняющихся по кинематографам, лузгающих семечки солдатах и матросах революционного Петрограда, не говоря уже о менее безобидном использовании досуга. Майданная организация оказалась весьма эффективной, недорогой — и громадным прогрессом в смысле человекосбережения. Миролюбие революционной массовки сильно возросло от 1917 к 2004 г. Да и вооружена она уже по-другому. Новые комиссары раздают массам не винтовки, патроны и гранаты, а шары, бантики и хлопушки, причем за оранжевые аксессуары скоро придется платить (что поделаешь — мода есть мода); на киевских улицах работают не пулеметы и орудия, а гитары, прожекторы и всякие спецэффекты. Идейные люди отплевываются от такой пошлости, но сколько человеческой крови сэкономлено!

На окончательные цифры Избиркома и объявление Януковича президентом майдан реагирует революционными словами. Комитет национального спасения, гражданское неповиновение и что то вроде всеобщей забастовки — таковы предложения Ющенко. Тимошенко дополняет: блокада дорог, вокзалов, аэропортов. Серьезными революционными фразами оранжевые лидеры отдают дань своему советскому образованию. Однако звучат эти ленинские призывы не с броневика, а с эстрадной площадки, при поддержке поп-звезд, услаждающих молодежь, и обращены не к рабочим и солдатам, а к гуляющей городской толпе, которая останавливать заводы и фабрики не будет. Ревкомовская риторика — не самая заметная линия в спектре майданных дискурсов. Всеобщей забастовки на Украине не получилось. Остановили работу несколько предприятий, но это мало кто заметил. Остановка промышленности — прием революционеров индустриальной эпохи, прелюдия вооруженной борьбы. В ненасильственных же революциях таковой не предполагается. Вот отключение электричества в министерских кабинетах и администрации президента — другое дело. Блокирование правительственных зданий в центре столицы весьма эффективно, потому что эффектно. Оно парализует инфраструктуру власти и соответствует стилистике телереволюций.

Бюрократия выкуривается из ее кабинетов, и сколько здесь шуток, выдумки, забавных розыгрышей — материала для карнавального зрелища. Вот эпизод, обошедший телеканалы и газетные полосы. Богдан Дробец из Черкасс, дирижер барабанщиков, стуком выпроваживает из Совета Министров управделами Толстоухова. Громадное здание на спуске к Крещатику уже покинуто министрами, и ходит в него из важного начальства только руководитель аппарата, большой добродушный мужчина, написавший шесть томов «Философии политики». Когда управделами Толстоухов заходит в свой кабинет, снизу раздается неистовый гром железных бочек, которым руководит Богдан Дробец. Богдан по-запорожски усат и раздет по пояс. Молодежное шоу смешивается с фольклорными традициями Украины.

Может показаться, что дуэль юркого экспансивного Дробеца с важным грустным Толстоуховым — всего лишь юмористическая миниатюра в калейдоскопе майданного действа. Однако такие миниатюры дают ключ к пониманию оранжевой революции. Кланово-бюрократические постсоветские режимы используют элективные механизмы демократии для воспроизводства прежней элиты и некоторых корректировок ее состава. Этим они отличаются от коммунистических стран, в которых выборы — просто ритуал единения народа с партией и никак на составе элиты не сказываются. Правящий класс тоталитарных государств обновляется посредством террора или естественной смерти. Преемники коммунистического строя используют выборы по назначению, но с обязательной целью остаться у власти. Разрушить такое применение механизма выборов крайне трудно из-за административного ресурса, который всегда кладется на одну чашу весов. Легитимные действия внутри избирательной процедуры не помогают, ведь избиркомовская верхушка относится к правящей элите. Сменить элиту удается, только положив на другую чашу избирательных весов еще и ресурс народной, площадной (в понимании М.М. Бахтина) традиции. Кстати, и коммунистические вожди, призывавшие «бить по штабам», это прекрасно знали. Однако кадровая революция с помощью улицы по рецептам великого кормчего — крайне расточительная, человекозатратная вещь. Найти экономичный механизм смены элит удается, когда современность (элективная демократия) совмещается с традицией (народная культура) посредством постсовременных форм. Тогда против доэлектронной, невизуальной бюрократии удается двинуть игровое, зрелищное начало.

Возвращаясь к Бахтину, напомню, что площадная народная культура альтернативна серьезной официальной идеологии. Это утверждение верно и в майданном случае. Однако карнавальная толпа начала XXI в. рекрутируется уже не из городских низов и традиционного крестьянства (это крестьянство с упоением громит города, когда ему для этого предоставляется возможность), а также не из индустриального пролетариата, которому ревкомы раздавали винтовки. Подходящий кандидат на роль хтоники нынешнего общества — молодежная субкультура, андеграунд. Молодежь подхватывает смеховую культуру прошлого, но при этом охотно пользуется аудиовизуальной техникой и обожает коммерческое попискусство.

Уже выяснено, что майданная революция — продукт множественных расколов украинского общества. В одном из киевских репортажей «Известия» суммировали противостояние сторонников Ющенко-Тимошенко и приехавших на подмогу Януковичу земляков из Донбасса словами «шахтеры против студентов». В семантике фразы угадывается намек на ряд декаляжей1. Разделение на рабочую опору Януковича и главным образом интеллигентскую и молодежную «оранжевых» закреплено электоральным расколом на сверхиндустриальный Восток и более аграрный, отходнический Запад. Социальные, демографические, географические стратификации двух блоков «прошиты» еще и языковыми, конфессиональными декаляжами. Линия политического размежевания проходит по карте Украины очень четко. Она отделяет девять восточных и южных областей от шестнадцати западных и центральных плюс столичный Киев. Экономически Юг и Восток сильно превосходят «альтернативную Украину», доля Запада и Центра в населении страны чуть больше половины. Этот перевес в несколько процентов и давал объяснимый элективный выигрыш оранжевому блоку.

Двойственная композиция Украины выглядит на карте очень устойчивой и даже монолитной. Однако за географической наглядностью скрывается мозаика интересов и территорий. Основа оранжевой коалиции — союз украино-язычного Запада, двуязычного Киева со скоплением интеллигенции, учащейся молодежи и Центра (преимущественно русскоязычного, но с украинской ментальностью, исходно сельской). Основа сине-белой Украины — сверхиндустриальный Восток (Донбасс) с преобладанием русскоязычных украинцев и Юг, значительная часть жителей которого относит себя не к украинцам (украиноязычным или русскоязычным), а к русским и даже считает свое пребывание в составе украинского государства исторической несправедливостью. Украинский the Great Divide проведен давно. Страна собрана из нескольких частей, которые временами укрупняются до двух половин, почти сливаются в целое, но опять расходятся на резких исторических поворотах. Указанная парциализация-дуализация страны довольно-таки обычна для европейской истории. Вспомним противопоставления севера югу во Франции и Италии, запада востоку в Германии. Самые глубокие пласты культурно-исторической тектоники заложены природой, на них накладывают свой рисунок традиционалистские уклады. Государства могут преодолевать раздробленность посредством структур современности, оставаясь в своих этногеографических основаниях множественными регионально-традиционалистскими организмами. Если «комплект современности» (внутренний рынок, индустриальная экономика, унифицированное право, социальное обеспечение, всеобщее школьное образование и т.д.) полон и действует без срывов, то распад страны на составляющие ее части маловероятен или, по крайней мере, будет цивилизованным. Если эти социополитические, экономические, образовательные и т.д. скрепы ослаблены, то регресс чреват катастрофой. Таков вариант Югославии, скроенной из нескольких старых этногеографических и конфессиональных провинций. Украина избежала распада по балканскому сценарию. Ведь ее регионализм питается не столько духом провинциальной замкнутости, сколько уже следующим конфликтом — между индустриальным укладом и постиндустриализмом. Индустриализм в Украине советского образца. Чтобы создать всероссийскую кочегарку и житницу, ее крестьянские корни выпалывались еще более беспощадно, чем в России. Постиндустриальная эпоха представлена вектором «в Европу», в общеевропейское пространство, в глобализируемый мир. А реально ее социальная база — это массовое отходничество западных областей в соседние страны Евросоюза и поп-культура молодежи. В оранжевой корзине оказались собранными поколение Next, сохранившие полуаграрный уклад Запад и Центр, европейски ориентрированная интеллигенция, наиболее многочисленная в столице. Сформировался географический противовес железному индустриальному ядру страны — пролетаризированному, без национальных исторических корней Донбассу. В оранжевой революции украинский традиционализм передоверяет свое представительство игровой медиакультуре. Украина — очень певучий край. Однако мелодия майдана — это не голос крестьянской почвы, а молодежная попса, аранжирующая какие-то фольклорные темы2.

Вернусь к хронике оранжевой революции. Хотя 24 ноября В. Янукович был объявлен президентом, он не смог вступить в эту должность. Оранжевые революционеры в центре Киева блокируют правительственные здания. Их лагерь на Крещатике успешно действует. Возможность его разгона безвозвратно упущена. Применить же против оранжевых их собственные приемы власть не сумела. Шахтерский поход на Киев выдохся. Контрманифестанты проигрывали оранжевой толпе в численности, задоре и выдумке. Они были плохо экипированы. Акция Януковича обращалась против него самого. Тимошенко на майдане распоряжается: к людям с Востока надо проявить гостеприимство. Киевское телевидение показывало горожан с оранжевыми ленточками, несущих мерзнущим шахтерам теплые вещи и пищу. Штаб Януковича был вынужден вернуть донбасские колонны домой. Власти явно не давались приемы, так хорошо действовавшие в руках ее оппонентов.

Украина в фокусе дипломатической активности. В Киев непрерывно пребывают посредники с Запада: президенты Польши А. Квасьневский и Литвы В. Адамкус, секретарь ОБСЕ Я. Кубек и эмиссар ЕЭС X. Солана, бывший лидер Солидарности Лех Валенса. На майдане постоянно оглашаются декреты: о создании национальной гвардии, комендатур, судов и т.д. Однако это, скорее, игра, революционное шоу. Новые органы управления не создаются, а вот старые постепенно переходят в оранжевый стан. Наиболее эффективные приемы оранжевых— это психологическое давление толпы на органы верховной власти, сосредоточенные в центре Киева, и непрерывно транслируемое зрелище революционного майдана. Посредством этих рычагов лидеры оранжевых расширяют свой контроль над страной в условиях фактического двоевластия.

27 ноября Верховная Рада аннулировала результаты второго тура президентских выборов. Она заседала в плотном кольце демонстрантов. Телевидение запечатлело эффектную картинку народного давления на радцев. В то время, как депутаты в зале колеблются между «отменять или не отменять», толпа напирает на вход в парламент. Двери не выдерживают. Они приоткрываются, образуя щель. Камеры показывают заглядывающую сверху в вестибюль Рады голову. Это демонстранты просовывают в парламент передового бойца. В кадре — Ющенко и спикер Литвин, спешно идущие к мятежной голове. Голова, что-то прорычав, исчезает. Дверь закрыта. Угроза прорыва ревмассы в здание по белградско-тбилискому сценарию, с разгоном депутатов и погромом мебели, ликвидирована. Буйство, даже минимальное, в киевском случае — ни к чему. Депутаты голосуют как надо. Рада быстро меняет свой цвет. Она уже в большинстве своем на стороне майдана. Киевский сценарий иной по сравнению с белградско-тбилисским. Сюжет последнего классически революционный: народное свержение властителя. В Киеве же прорабатывается фабула исторического компромисса. Толпа ассистирует ускоренному, но эволюционному изменению власти. Эволюция протекает у нас на глазах, за дни и недели. Более медленного темпа медийная композиция не позволяет. «Ужасная рожа» в проеме парадного входа Рады оказалась самым запоминающимся и, по существу, единственным знаком возможного революционного ускорения майданных событий. Поскольку ускорения не случилось, она пополнила атрибутику фольклорного начала. Вместо «украинского бунта, бессмысленного и беспощадного» опять вышло нечто юмористическое, в духе гоголевских «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
3 декабря Верховный Суд Украины подтвердил решение Рады и назначил переголосование второго тура президентских выборов. Сюрпризов от «третьего тура» украинской выборной эпопеи не ожидали. Так и получилось. 26 декабря В. Ющенко победил В. Януковича с перевесом в 8%.

Но конституционно и телевизионно майданный переворот в украинской государственной системе закончился раньше, 8 декабря. В этот день В. Кучма подписывает документы об изменении политического устройства страны как еще действующий президент. Кто станет новым президентом — в этом нет особых сомнений. Однако полномочия будущего главы государства будут сокращены в пользу парламента и Украина превратится из президентской в президентско-парламентскую республику. Итог оранжевого стояния — «великий компромисс» между прежним президентом и его преемником-самовыдвиженцем. Подобное в истории бывало. В 1688 г. английский король Яков II под значительным нажимом передал свой трон зятю из Нидерландов Вильгельму III Оранскому. Парламент легитимизировал не вполне легитимную смену главы государства, а за это сильно ограничил королевскую власть в свою пользу. Так возникла современная парламентская английская система. Оранская династия в переводе означает «оранжевая»; интересная перекличка цветов Вильгельма III и революционного майдана — разумеется, историческая случайность. Путь к великим компромиссам в типографскую и телевизионную эпохи протекает по разному. «Славной революции» 1688-1689 гг. предшествовало полвека не бескровной, а настоящей, кровавой революции, гражданских войн, мятежей и других бедствий. Украина прошла майданным путем от противостояния лагерей до великого компромисса за восемнадцать дней.

Украинский президент, не в пример сербскому и грузинскому, отдает свою власть при полном соблюдении государственного этикета. В телевизионных кадрах 3 декабря депутаты Рады голосуют. Это их последнее заседание. Кучма подписывает документы перед парламентом. Депутаты обмениваются фотографиями и рукопожатиями. Добровольцы на Крещатике сворачивают палатки. Майданный марафон обошелся без единой жертвы и даже без порчи мебели в правительственных апартаментах. Революционное искусство экономной смерти доведено до совершенства. Само слово «смерть» кажется неуместным применительно к восемнадцатидневному митингу-концерту. Однако не будем торопиться с историческими выводами. Искусство заменять человеческую кровь алой краской все более нежных оттенков — трудное искусство. Не везде еще антагонисты могут воздерживаться от натурального насилия ради бескровной игры.



1 Французское décalage (расхождение) имеет у Ж. Пиаже специальный смысл. Очевидно, его можно распространить на ментальность.
2 После парламентских выборов марта 2006 г. украинский дуализм Запада-Центра и Востока-Юга начал замещаться трнализмом Запада, Центра и Востока-Юга. Хотя коалиция Запада и Центра может быть возобновлена на оранжевой основе, партнеры уже проявили свое несходство. Что сулило благонрия гные возможности украинской демократии — так это размывание трех указанных регионально-политических конфигурация. Политическая карта Украины при более внимательном анализе чрева га гаммой переходов между основными цветами. А это — основа политических союзов и комбинаций, надежда на выработку парламентской культуры европейского образца. Однако в марте-августе 2006 г. этот шанс не был использован, и, похоже, придется ждать следующей попытки.

<< Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 4705
Другие книги
             
Редакция рекомендует
               
 
топ

Пропаганда до 1918 года

short_news_img
short_news_img
short_news_img
short_news_img
топ

От Первой до Второй мировой

short_news_img
short_news_img
short_news_img
short_news_img
топ

Вторая мировая

short_news_img
short_news_img
short_news_img
топ

После Второй Мировой

short_news_img
short_news_img
short_news_img
short_news_img
топ

Современность

short_news_img
short_news_img
short_news_img