Личность в XX столетии

Переход от так называемого либерального капитализма к государственно-монополистическому сопровождался всесторонним ограничением прав и свобод отдельного индивида. Начавшись прежде всего в сфере экономики, это ограничение распространялось постепенно и на другие области: политику, науку, культуру. Со всех сторон ощущалось давление на человека: со стороны корпораций бюрократических механизмов, политических партий и т. д. В результате человек попал в совершенно новую ситуацию, мало похожую на прежнюю, когда от него требовались активность, инициатива, энергия, умение идти на риск — одним словом, те качества, которые достаточно ярко были описаны в буржуазной литературе в., особенно американской. Теперь все эти качества стали излишними: нужен новый человек, который в первую очередь должен уметь приспособиться к ситуации и воспитать в себе «функционера».

Стремление осмыслить эту новую ситуацию обнаруживается в буржуазной социологии и социальной философии XX в., в которой все больше на первый план выдвигается вопрос о человеке. У таких крупнейших представителей буржуазной социологии, как Макс Вебер, проблема человека в условиях монополистического капитализма становится одной из центральных.
Работы М. Вебера оказали сильное влияние на западную социологическую мысль. Объясняется это прежде всего тем, что по широте интересов и по эрудированности Вебер не имел себе равных в буржуазной социологии.

Как отмечает американский социолог А. Босков, €ни один социолог столь упорно и в общем успешно не старался разрешить основные проблемы социологического анализа. Вооруженный поразительной эрудицией, знаток истории экономики и юриспруденции, Вебер работал над самой сущностью современной социологии, уделяя серьезное внимание концептуализации, проблемам методологии и исследованиям по крайней мере в трех институциональных областях»¹ К Действительно, Вебер одинаково интенсивно разрабатывал социологию и историю экономики, социологию права и управления и, наконец, социологию религии. И это уже не говоря о том, что целый ряд работ он посвятил социологии искусства, науки, политики и т. д.

Однако влияние Вебера на развитие буржуазной социологии и социальной философии XX в. объясняется не только широтой и разносторонностью его интересов. Вебер принадлежал к тем мыслителям, которые умели выявить больные проблемы западного общества и со всей остротой их поставить. Какова судьба капиталистической цивилизации и каково положение человека в этой цивилизации— вот вопросы, которые стоят в центре внимания Вебера. Они имеют мировоззренческое значение, и не случайно веберовская постановка вопроса о человеке в капиталистическом мире на несколько десятилетий определила направление и характер рассмотрения проблемы человека в буржуазной социологии.

Характерно, что идеи Вебера пережили по крайней мере два «ренессанса»: после второй мировой войны, т. е. в конце 40-х — начале 50-х годов², и начиная с середины 60-х годов по настоящее время³. Вот почему мы сочли целесообразным сконцентрировать внимание на веберовском понимании человека и его судеб в капиталистическом мире, взяв этот вопрос под тем углом зрения, который является общим у Вебера с большинством западных социологов и социальных философов середины XX в.

В мировоззренческом плане ориентация на человека выражается у Вебера в том, что он предельно заостряет вопрос о судьбе современной западной цивилизации, поскольку последняя, по его собственному признанию, угрожает свободе индивида. Эта свобода, по Веберу, подвергается опасности со всех сторон. Она изгоняется, во-первых, из сферы экономики; во-вторых, по свидетельству самого же Вебера, ей не оказывается места и в области духовного производства. В современном буржуазном обществе научная деятельность все больше утрачивает творческий характер, требующий участия человека как целостной личности. Научная деятельность «технизируется» и бюрократизируется; разделение труда в науке во многом оказывает такое же действие, какое оно оказало в сфере материального производства. Исследуя формы управления, Вебер создает теорию «формально-рациональной бюрократии», в системе которой нет места личностному началу как «иррациональному».

Работы Вебера представляют для марксистской науки интерес в двух отношениях. С одной стороны, потому, что, как уже отмечалось, Вебер был одним из немногих буржуазных ученых, попытавшихся создать теорию современного капитализма, которая по замыслу ее автора претендовала на то, чтобы осмыслить буржуазное общество в целом: раскрыть механизмы его функционирования и показать тенденции его развития. Поэтому критический анализ веберовской социологии позволяет выявить важные аспекты положения человека в современном обществе.

С другой стороны, проблема человека получила объективное отражение в глубокой противоречивости концепции Вебера. Он зафиксировал целый ряд антиномий, решения которых не смог предложить. Поэтому работы Вебера являются для марксистов объективным документом, свидетельством, которое тем достовернее, что оно получено от буржуазного социолога. Результат его исследования, если внимательнее в него вдуматься, оказывается обвинительным актом, предъявленным этому обществу.

Э. Баумгартен, прокомментировавший ряд важных документов из наследия М. Вебера, рассказывает интересный случай из биографии немецкого социолога. В феврале 1920 г. студенты организовали встречу Вебера с О. Шпенглером, чья работа «Закат Европы» вышла в 1918 г. и была уже широко известна.

«Шпенглер, — рассказывает Баумгартен, — сделал доклад, в котором резюмировал основные положения «Заката Европы». Вебер задавал осторожные вопросы. Среди собравшихся был вождь социалистов Отто Нойрат, который веселил сидевших рядом с ним студентов, подстрекательски шепча: «Что это лев сегодня так кроток? Но подождите, его терпение скоро лопнет». Шпенглер отрицательно высказался о Ницше… а затем высмеял прогнозы Маркса. — Нойрат: «Теперь внимание. Он сейчас взорвется. Этого он не потерпит». И действительно, Вебер поднялся, все еще соблюдая учтивость. Он медленно подходил к замечаниям Шпенглера о Марксе и вдруг резко сказал, обращаясь к Шпенглеру: «К чему же, собственно, сводятся Ваши прогнозы, господин доктор? Вы говорите, что цветущая культура перейдет в старческую стадию цивилизации. Будет ли это некий единый переход? А то, что за ним последует, будет единая стадия?.. Но положим даже, что Вы могли бы однозначно определить, при какой степени суммации решающих признаков начинается старческая стадия культуры, т. е. эпоха цивилизации,— даже в этом случае Ваши прогнозы по сравнению с прогнозами Маркса лишены всякой научной ценности. Это прогнозы того же рода, как если бы я выглянул в окно и сказал: «Сейчас светит солнце», а затем, обратившись с глубокомысленным видом к тем, кто с благоговением слушает меня, возвестил: «Но можете быть уверены, в один прекрасный день будет дождь». А вот у Маркса, которого Вы так ругали, совсем иначе. Встань он сегодня из гроба и взгляни вокруг себя, он — несмотря на некоторые важные отклонения от его пророчеств имел бы все основания сказать: «Воистину это плоть от плоти моей и кость от кости моей»»⁴.

Если бы даже не были известны другие высказывания Вебера о важности открытий Маркса и его методологических принципов для характеристики ситуации, сложившейся на Западе в начале XX в., уже по приведенному отрывку можно заключить, насколько большое значение он им придавал. Вебер относил идеи Маркса к числу тех, которые определили горизонт социальноисторической мысли XX в.
Маркс действительно оказал большое влияние на Вебера (как, впрочем, и на всю буржуазную социологию), определив многое в веберовском понимании изменений, происшедших в буржуазном обществе на рубеже XIX— XX вв. Р. Миллс даже счел возможным назвать Вебера «первоклассным последователем Маркса»⁵.

М. Вебер жил в эпоху, которую можно назвать переходной и в экономическом, и в социально-политическом, и в культурно-духовном отношении. «Высшая точка духовной зрелости Вебера, — пишет поэтому поводу Т. Парсонс, — замечательным образом совпала с началом величайшего кризиса нашего столетия, кризиса общественного и политического порядка западного мира, который проявился как внутри этого мира, так и в его отношении к остальному миру, а именно в разразившейся первой мировой войне 1914 г. Пятьдесят лет спустя можно сказать совершенно уверенно, что этот кризис действительно означал конец определенной эры»⁶.

В эту переломную эпоху вновь с большой остротой встал вопрос о дальнейших путях и перспективах развития буржуазного общества. Чтобы найти ответ на вопрос о судьбах современного западного мира и человека, Вебер предпринимает анализ капитализма. При этом центральным методологическим понятием у него выступает категория рациональности. Это понятие присутствует в его экономических, политических, религиозно-социологических и других исследованиях.

Что же такое, по Веберу, рациональность?



¹См. Босков А. От общественной мысли к социологической теории. — Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении. М., 1961, с. 41.
²Gerth И., Mills С. W. From Max Weber. Essays in Sociology. L., 1947; Bergstraesser A. W. Dilthey und M. Weber. Chicago, 1947; Baumgarten E. Die Bedeutung M. Webers fur die Gegenwart. — «Zeit- schrift fur Kultur und Erziehung», H. 7, 1950; Henrich D. Die Einheit der Wissenschaftslehre Max Webers. Tubingen, 1952; Honigsheim P. Max Weber as Applied Anthropologist. — «Applied Anthropology», 1948, v. VII, N 4; Honigsheim P. Max Weber: his Religious and Ethical Background and Development. — «Church History», 1950, v. 19, N 4; Richter G. M. Weber als Rechtsdenker. Heidelberg, 1953, и др.
О влиянии Вебера специально на американскую социологию после второй мировой войны см.: Bendix R., Roth G. Scholarship and Partisanship: Essays on M. Weber. Berkeley — Los Angeles — London,
³Как отмечал исследователь творчества М. Вебера В. Момзен в 1966 г., «во всем мире наблюдается возрождение интереса к Максу Веберу» (Mommsen W. J. Neue Max Weber Literatur. — "Vierteljahrschrifl fur Sozialund Wirtschaftsgeschichte», 1966, Bd. 53, H. 1, S. 92).
⁴Baumgarten Е. Max Weber. Werk und Person. Tubingen, 1964, S. 554.
⁵Там же, с. 571. Конечно, в целом Маркс и Вебер находятся в гораздо более «сложных отношениях», чем может показаться, если судить по приведенному отрывку. Вебер в такой же мере может быть назван оппонентом Маркса, как и его последователем, чего, кстати, никогда не скрывал и он сам. «Антимарксизм был подлинной профессией Вебера», — заявляет К. Браунройтер, имея в виду прежде всего ту полемику, которую вел Вебер с современными ему социалистами (Braunreuther К. Bemerkungen iiber Max Weber und die burgerliche Soziologie.— Wissenschaftliche Zeitschrift der Humboldt-Universitat «Gesellschaft- und Sprachwissenschafb, Reihe 1958—1959, S. 116; Kocka G. Karl Marx und Max Weber. — «Zeitschrift fur die gesamte Staatwissenschaft, Bd. 122, H. 2, 1966, S. 328.
⁶Parsons T. Wertgebundenheit und Objektivilat in den Sozialwis- senschaften. — Max Weber und die Soziologie heute. Tubingen, 1965, S. 40.

<< Назад   Вперёд>>