Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма

   А в г у с т. Ты не можешь поверить, отец, но это – выход из положения. Молодые люди теперь мало уделяют внимания устаревшим лозунгам… Они вымирают… Да и классовая борьба умирает вместе с ними.

   Ш н а й д е р. Так-так… и как же вы теперь живете?

   А в г у с т. Народным сообществом!

   Ш н а й д е р. Но это ведь лозунг?…

   А в г у с т. Нет, это – опыт!

   Ш н а й д е р. Боже мой!.. Наша классовая борьба, наши стачки – вот это был опыт, не так ли? Может быть, социализм, интернационал были фантазией?…

   А в г у с т. Они были необходимы, но были… были рассчитаны на будущее. Они были историческим экспериментом.

   Ш н а й д е р. Так… И это будущее достанется вашему народному сообществу. Скажи-ка, как ты на самом деле представляешь себе все это? Бедняки, богачи, здоровые и больные люди, возвысившиеся и опустившиеся элементы – все они будут вместе с вами, а? К тому же социальная среда наркомании?…

   А в г у с т. Видишь ли, отец… Возвысившиеся и опустившиеся, бедные и богатые были всегда. Важно, какое значение этому придается.

   Жизнь для нас не ограничивается рабочими часами и зарплатой. Мы озабочены существованием человека в целом. Никто из нас не считает, что делать деньги – самое важное дело на свете. Индивидуум – лишь капля в кровообращении своего народа.

   Ш н а й д е р. Это все – юношеский романтизм! Освобождение народа подростками. Сначала вытрите нос! Но оставим, однако, разговор о мироздании… Давай лучше поговорим о чем-нибудь конкретном. Как вы и ваше «народное сообщество», к примеру, относитесь к пассивному сопротивлению?

   А в г у с т. Мы намереваемся преобразовать его в путч, в национальное восстание.

   Ш н а й д е р. Преобразовать в путч?…

   А в г у с т. Ты как старый революционер, скажу я тебе, придаешь слову «путч» своеобразное значение. Правительство либо пойдет с нами, либо прекратит свое существование!

   Ш н а й д е р. Не забывай, что ты разговариваешь с главой региональной администрации, и он говорит тебе, что правительство всыплет путчистам по первое число!

   А в г у с т. Но ведь я совершенно спокойно разговариваю со своим старым отцом.

   Ш н а й д е р. Твой старый отец – официальное лицо в государстве и считает пассивное сопротивление правильным и вполне подходящим в сложившейся обстановке.

   А в г у с т. А твой сын – революционер!

   Ш н а й д е р. Мой сын – неотесанный болван, нарывающийся на затрещину.

   Август (отходит назад с громким смехом). Будучи региональным главою, ты решаешь вопросы, как в старину это делали заводские мастера. Так можно только учить ребятишек хорошим манерам, но…

   Ш н а й д е р. Но… но… Мы, старики, еще не выжили из ума, как порою думаете вы, молодые. Для тебя Шлагетер и его сподвижники – национальные герои… для нас же это – только случайное происшествие.

   Шлагетер не жилец на этом свете, если не будет подчиняться приказам. Правительства Европы пришли к соглашению, что авантюристы и фанатики, смутьяны и бандиты, оставшиеся после войны, должны быть истреблены огнем и мечом!

   Нам нужен мир! Вот что я говорю тебе, сопляк. Я ведь тоже четыре года был под огнем, защищая Германию, что продолжаю делать и ныне, и так будет продолжаться, пока я дышу.

   А в г у с т. Нет!

   Я говорю «нет», хотя и не имею представления о войне, о необходимых для нее вооружении и снаряжении, обо всех этих заграждениях, огнеметах и танках.

   Мы, молодежь, на стороне Шлагетера, и не потому, что он – последний солдат прошедшей войны, нет, он – первый солдат Третьего рейха!



   З а н а в е с



   (Йост Ханс. Шлагетер. Мюнхен, 1934.)