Пропагандисты ленинской школы

Глеб Максимилианович Кржижановский. 1872-1959

Ученик и соратник Ленина

Оба были волжанами: Ленин — из Симбирска, Кржижановский — из Самары. Но познакомились они не на берегах Волги, а на берегах Невы, в 1893 году.

Именно в этот год, осенью, на собрании марксистского кружка студентов-технологов Владимир Ильич выступил с критикой реферата о рынках, прочитанного Г. Б. Красиным¹ «Вопрос о рынках,— говорит Н. К. Крупская,— тогда очень интересовал всех нас, молодых марксистов»². И вот почему. В питерских марксистских кружках возникло некое течение, представителям которого процессы общественного развития казались чем-то застывшим, механическим; революционная диалектика выбрасывалась ими за борт, оставались лишь «мертвые схемы». Красин выражал такую точку зрения.

Критическое, убедительно аргументированное слово Ленина произвело на собравшихся огромное впечатление. Его доклад послужил образцом пропаганды марксизма, революционной теории, пропаганды не отвлеченной, не «заоблачной», а стоящей обеими ногами на земле, обращенной к разуму и опыту передовых рабочих.

Много лет спустя имея в виду это время, Глеб Максимилианович Кржижановский рассказывал: «Встречаясь с новыми людьми, мы прежде всего осведомлялись об их отношении к Марксу. Я лично, например, был глубоко убежден, что из человека, который не проштудировал два или три раза «Капитал» Маркса, никогда ничего путного выйти не может... К сожалению, почти такую же требовательность мы предъявляли не только к студенческим головам, но и к мозгам тех рабочих, с которыми мы уже тогда стремились завязать регулярные сношения, группируя их в определенные пропагандистские кружки. Вспоминая, как терзали мы наших первых друзей из рабочего класса «сюртуком» и «холстом» из первой главы «Капитала», я и по сие время чувствую немалые угрызения совести».

И несколько дальше: «Освоившись в нашей среде, Владимир Ильич не замедлил революционизировать наши порядки»³.

В декабре 1897 года Владимир Ильич писал своим родным из Шушенского: «Я получил письмо от Глеба, что он подал уже прошение о приезде ко мне на 10 дней... Надеюсь, что ему разрешат. Для меня это будет очень большое удовольствие». Одиннадцать дней спустя: «Друг-поэт^* на днях должен приехать ко мне...» Еще через шесть дней: «У меня теперь живет вот уже несколько дней Глеб... Живем мы отлично и очень много гуляем...»⁴.

«Очень памятна мне одна из последних моих прогулок с Владимиром Ильичем по берегу широкого Енисея,— вспоминал Кржижановский.— Была морозная лунная ночь, и перед нами искрился бесконечный саван сибирских снегов. Владимир Ильич вдохновенно рассказывал мне о своих планах и предположениях по возвращении в Россию. Организация печатного партийного органа, перенесение его издания за границу и создание партии при помощи этого центрального органа, представляющего, таким образом, своеобразные леса для постройки всего здания революционной организации пролетариата,— вот что было в центре его аргументации»⁵.

Чтобы полнее представить себе «курс наук», пройденный Кржижановским у Ленина, надо бы вникнуть в их переписку, прежде всего периода «Искры» и подготовки II съезда РСДРП. Глеб Максимилианович — он жил тогда в родной Самаре — вошел в бюро Русской организации «Искры», был членом Организационного комитета по созыву съезда. В руках Кржижановского сосредоточивались все нити организации⁶.

Переписка и беседы с Лениным, не говоря уже о его произведениях, были для Кржижановского непревзойденной политической школой.

Кржижановского увлекало также и ораторское мастерство Владимира Ильича. В мае 1906 года Глеб Максимилианович услышал речь Ленина на митинге в Народном доме графини Паниной — первую его речь на массовом собрании в России. Успех ее был тем более огромен, что в зале мало кто знал, что оратор, из конспиративных соображений назвавшийся Карповым,— лидер большевиков.

На трибуне последовательно сменяли друг друга фигуры известных всей столице ораторов. Выступали лучшие силы кадетов и трудовиков. Затем слово предоставили никому не ведомому в этом зале Карпову. Кржижановский отлично запомнил эти минуты:

«Он (Глеб Максимилианович имеет в виду Владимира Ильича) говорит только какой-нибудь десяток минут, но вы ясно видите, что этот оратор уже вполне завладел и по-своему зачаровал эту массу впившихся в него с напряженным выражением тысяч и тысяч глаз... Перед нами, несомненно, грозный народный трибун. С железной логикой развертывает он перед слушателями анализ протекающих на их глазах событий, и всем становится ясно, что другого толкования этих событий дать нельзя...

За каждым словом этого оратора чувствуется такая глубокая продуманность до конца, такая страстная убежденность, которые покоряют сильнее всяких словесных красот и изысканных голосовых модуляций. Он сходит с трибуны под гром аплодисментов, переходящих в овацию, и нам приходится наблюдать, что в этом единодушном порыве участвуют даже те, которых он только что обличал. Но ведь в этом-то и сила народного трибуна, могущего покорить массу вопреки ее разнокалиберному составу»⁷.

Один из творцов ГОЭЛРО

Владимиру Ильичу было присуще то, что называют «памятью сердца», он любил старых друзей. Отдавая должное каждому, он, великий строитель и рачительный созидатель, отчетливо и безошибочно определял, кто из них, когда и где сумеет лучше всего, полнее и с душевным удовлетворением действовать на благо революции...

Шел апрель 1917 года. Второй месяц после свержения царского самодержавия, первый месяц после возвращения Владимира Ильича из эмиграции в Россию. Выступая на VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б) с докладом о текущем моменте, Владимир Ильич, в частности, сказал, что наибольшее впечатление на него произвела речь одного шахтера. А говорил шахтер про то, что, когда рабочие взяли копи, они задумались над тем, как сохранить канаты, чтобы не останавливалось производство, да как добывать хлеб для рабочего населения. Ленин в связи с этим заявил: «Вот это настоящая программа революции, не из книжки вычитанная. Вот это настоящее завоевание власти на месте»⁸.

Делясь с Крупской впечатлением от речи горняка, Владимир Ильич заметил, что теперь им, углекопам, нужны свои инженеры, и «замечательно было бы хорошо, если бы Глеб туда поехал»⁹.

В это время Глеб Кржижановский жил и работал в Москве. За его плечами был уже не только значительный опыт политической борьбы, но и серьезное практическое знание разных отраслей экономики и техники. Инженер-химик по образованию, он после ссылки добывал хлеб насущный, работая помощником машиниста и машинистом на железнодорожной станции Верхнеудинск, начальником депо станции Тайга, ревизором службы тяги железнодорожной станции Киев, заведующим лабораторией строительных материалов Юго-Западной железной дороги. С этой последней должности за участие в 1905 году в организации забастовки киевских железнодорожников — Кржижановский возглавлял стачечный комитет — он был уволен «без права поступления на казенную службу». В дальнейшем Глеб Максимилианович занимал инженерные должности в частных фирмах: в Петербурге — в кабельной сети «Общества электрического освещения 1886 г.», затем в Москве руководил первой в России (по его же инициативе построенной) районной электроцентралью на торфе «Электропередача».

После Февральской революции Кржижановский — заведующий отделом топлива Московского Совета, депутатом которого был избран. Свершилась пролетарская революция, и он занимает один за другим новые посты, на которых развертывается его недюжинный талант ученого и инженера.

В 1918 году Глеб Максимилианович — председатель Комитета государственных сооружений, а в 1919 году — председатель Главного управления электротехнической промышленности. То были ступени, по которым он поднялся до руководителя комиссии ученых, которым Советская власть поручила в начале 1920 года разработать Государственный план электрификации России (ГОЭЛРО) — первый в истории человечества план развития народного хозяйства. На этот пост — как и год спустя, в 1921-м, на пост председателя Госплана — кандидатуру Кржижановского предложил Владимир Ильич.

В воспоминаниях Глеба Максимилиановича есть такие строки:

«Мое знакомство с Владимиром Ильичем имеет тридцатилетнюю давность, и поэтому понятно, что мне приходилось встречаться с ним по разным вопросам. Но, вероятно, я не ошибусь, если скажу, что за последнее пятилетие наши встречи имели определенно технический уклон. Говоря другими словами, он прежде всего видел во мне техника, и притом такого техника, с которым ему интересно было поговорить на занимавшие его темы...

В немногие минуты отдыха, которыми располагал Владимир Ильич для простой дружеской беседы со мной, я знал, что не было лучшего средства отвлечь Владимира Ильича от тяжелых забот, как беседа о новостях науки и в особенности об очередных завоеваниях техники. А в разряде этих завоеваний его, конечно, прежде всего интересовали те, которые могли найти непосредственное приложение у нас в России. Ведь в существе Владимира Ильича в необычайном единстве сливался глубокий мыслитель с активнейшим революционером»¹⁰.

Памятной для Кржижановского была беседа с Лениным в декабре 1919 года. Это был период острого топливного голода в молодой Советской республике. В этом разговоре Глеб Максимилианович подробно охарактеризовал значение торфа в топливном балансе страны и в электроснабжении.

Несколько часов спустя Кржижановскому на дом доставили записку Владимира Ильича. Она начиналась так:

«Глеб Максимилианыч!

Меня очень заинтересовало Ваше сообщение о торфе.

Не напишете ли статьи об этом в «Экономическую Жизнь» (и затем брошюркой или в журнал)?

Необходимо обсудить вопрос в печати».

Ленин в своей записке набрасывает примерную схему выступления Кржижановского в прессе и в конце дважды повторяет: «Необходимо тотчас двинуть вопрос в печать», «...давайте статью скорее»¹¹.

Кржижановский написал статью «Торф и кризис топлива». Она появилась 10 января 1920 года — не в газете «Экономическая Жизнь», как раньше предполагалось, а в «Правде». Уже одно это обстоятельство подчеркивало политическое значение статьи.

Так с популяризации сравнительно частного вопроса началась пропаганда основополагающей проблемы хозяйственного возрождения и развития Страны Советов — проблема электрификации.

Прошло несколько дней, Кржижановский написал еще одну статью — о задачах электрификации промышленности — и послал ее Владимиру Ильичу. В ответ он получил письмо, датированное 23 января 1920 года:

«Глеб Максимилианович!

Статью получил и прочел.

Великолепно.

Нужен ряд таких. Тогда пустим брошюркой».

Далее следует практический совет: пока убрать или сократить примечания, потому что их слишком много для газеты, и обещание: «с редактором буду говорить завтра».

После этого Ленин переходит к главному — к тому, над чем он раздумывал в то время и чем хотел заразить своего единомышленника:

«Нельзя ли добавить план не технический (это, конечно, дело многих и не скоропалительное), а политический или государственный, т. е. задание пролетариату?»

В следующем абзаце Ленин называет цифры, но весьма осторожно: ведь предстоит еще разработка технического, научно обоснованного плана электрификации, и это, как он уже заметил, дело многих, притом не скоропалительное:

«Примерно: в 10 (5?) лет построим 20—30 (30—50?) станций, чтобы всю страну усеять центрами на 400 (или 200, если не осилим больше) верст радиуса; на торфе, на воде, на сланце, на угле, на нефти (примерно перебрать Россию всю...). Начнем-де сейчас закупку необходимых машин и моделей. Через 10 (20?) лет сделаем Россию «электрической».

Я думаю, подобный «план» — повторяю, не технический, а государственный — проект плана, Вы бы могли дать».

Когда дать такой план, с какой целью опубликовать его? Владимир Ильич отвечает: «...дать сейчас, чтобы наглядно, популярно, для массы увлечь ясной и яркой (вполне научной в основе) перспективой: за работу-де, и в 10—20 лет мы Россию всю, и промышленную и земледельческую, сделаем электрической... Повторяю, надо увлечь массу рабочих и сознательных крестьян великой программой на 10—20 лет»¹².

В письме Ленин как бы между прочим заметил, что нам не хватает специалистов с размахом или «с загадом». В Кржижановском он как раз и ценил окрыленность мысли, видел в нем человека «с загадом», который и сам воспламенится грандиозностью плана электрификации страны, и, не утратив при этом научной трезвости, сумеет талантливо написать об этом плане, чтобы увлечь массу рабочих и сознательных крестьян. Ведь именно им претворять план в реальность, значит, они должны проникнуться его величием и осознать свою роль в деле, которое озарит Россию электричеством.

Лучшего помощника и единомышленника и желать было нечего. Прошло немного времени, и Кржижановский подготовил брошюру «Основные задачи электрификации России». Меньше чем в неделю она была издана. В. Д. Бонч-Бруевич в статье «Владимир Ильич и электрификация», написанной десять лет спустя, в 1930 году, вспоминает, как поздно вечером Владимир Ильич позвонил ему по телефону, пригласил в Кремль и, вручив рукопись брошюры Кржижановского, попросил приложить все старания, чтобы она вышла в свет к первой сессии ВЦИК VII созыва.

Утром Бонч-Бруевич приехал в типографию на Пименовский (ныне типография «Красный пролетарий»). Она бездействовала. В цехах — мороз, в сараях — ни полена. Коммунисты, члены завкома, узнав о поручении Ильича, собрали наборщиков, печатников, корректоров. Бонч-Бруевич вспоминает: «Владимир Ильич был изумлен, когда к вечеру этого первого дня получил более, пол книги — то, что успели прочесть корректоры и оттиснуть... Глеб Максимилианович читал корректуру своей книжки, не отрываясь ни на минуту». И в следующие дни типографы, кто в шубах, кто в ватных пальто, работали изо всех сил. Из-за холодов и отсутствия топлива машины вертели руками, карту же, приложенную к брошюре, пришлось печатать в маленькой литографии, отапливавшейся голландскими печами. «Книжка,— заканчивает Бонч-Бруевич свой рассказ,— вышла на славу...»¹³

Второго февраля 1920 года Ленин на сессии ВЦИК выступил с отчетным докладом о деятельности Совнаркома и ВЦИК.

Он сказал, в частности: «Мне удалось, благодаря помощи Государственного издательства и энергии рабочих типографии бывшей Кушнерева, теперь 17-й государственной типографии, добиться того, чтобы в очень краткий срок была издана брошюра Кржижановского «Основные задачи электрификации России». Завтра эта брошюра будет роздана всем членам ВЦИК». И далее: «Мы должны иметь новую техническую базу для нового экономического строительства. Этой новой технической базой является электричество»¹⁴.

В феврале же была образована Государственная комиссия для разработки Государственного плана электрификации России (ГОЭЛРО). Ее возглавил Г. М. Кржижановский.

Речи, доклады, статьи и другие печатные работы Кржижановского свидетельствуют, о том, как мастерски, с каким убеждением и воодушевлением, с каким знанием дела он, в соответствии с советами и указаниями Владимира Ильича, пропагандировал идею электрификации страны, задачи хозяйственного восстановления Республики Советов и экономического ее обновления на основе новейшей техники, на базе социализма.

Рассмотрим с этой точки зрения доклад председателя комиссии ГОЭЛРО в декабре 1920 года на VIII Всероссийском съезде Советов.

Электричество, подчеркнул Кржижановский, зародилось в старом, капиталистическом мире. Электрическая энергия открыла возможность такого овладения человеком силами природы, такого подхода к созданию могучих производственных центров, какие уже не мирятся с частной собственностью. Другое дело — наше общество. Оно стряхнуло с себя гнет частной собственности, поэтому может свободно подойти к источникам природной энергии, не считаясь с прихотливой игрой частных интересов. Ошибочно, более того, преступно было бы не использовать это преимущество в трудной борьбе на экономическом фронте. Для того, чтобы укрепить завоеванное Октябрьской революцией, и нужно широко использовать электричество, которое в наших руках станет особенно действенным оружием в борьбе за повышение производительности общественного труда, экономической победы над капитализмом.

План ГОЭЛРО намечал три направления подъема производительности труда в советском обществе. Первый путь — это интенсификация труда рабочих. Назвав этот путь, Кржижановский, однако, заявил, что мы не хотим таких изнуряющих человека форм напряженности труда, каких требуют капиталисты от рабочих и помещики от крестьян. Нет, «мы хотим, чтобы при условиях напряженного труда для работающих оставался бы простор и для других сторон жизни — для умственного развития и для движения вперед»¹⁵. Второй путь роста производительности труда в Советском государстве — механизация этого труда; благодаря механизации — а это самое важное — расход мускульной энергии человека сведется к минимуму, ее заменит сила электричества. И наконец, третье направление — улучшение организации труда, его рационализация.

Обрисовав затем развитие отдельных отраслей экономики, Кржижановский перешел к плану сооружения электрических станций.

В глубине сцены Большого театра, в здании которого проходил съезд Советов, была установлена огромная электрифицированная карта РСФСР и других советских республик. По мере того, как докладчик называл запроектированные новые электрические станции, на карте вспыхивали лампочка за лампочкой. Так одна за другой были перечислены основные районные электростанции, «сооружение которых в течение ближайшего десятилетия мы считаем совершенно необходимым для проведения плана электрификации страны»¹⁶.

Резолюцию съезда Советов по докладу комиссии ГОЭЛРО написал Ленин. В этом документе выражалась непреклонная уверенность в том, что все советские учреждения, все рабочие и трудящиеся крестьяне напрягут свои силы и не остановятся ни перед какими трудностями для осуществления плана электрификации «во что бы то ни стало и вопреки всем препятствиям». Резолюция подчеркивала также необходимость «принять все меры к самой широкой пропаганде этого плана и ознакомлению с ним самых широких масс города и деревни»¹⁷.

В том же декабре Ленин послал Кржижановскому два письма. Первое представляло собою целую программу пропаганды идеи электрификации. У автора, однако, рождаются новые предложения, о чем свидетельствует начало второго письма:

«Г. М.! Мне пришла в голову такая мысль.

Электричество надо пропагандировать. Как? Не только словом, но и примером.

Что это значит? Самое важное — популяризировать его»¹⁸.

И в наши дни, пятьдесят с лишним лет спустя, эти письма Ленина очень поучительны, потому что показывают, как важно — продуманно, целеустремленно, всесторонне, энергично — пропагандировать среди широких слоев трудящихся планы экономического развития.

Не будет преувеличением сказать, что у Коммунистической партии и у Советской власти не было более вдохновенного, глубоко разбиравшегося в деле пропагандиста плана электрификации, нежели Кржижановский. Ленинские идеи электрификации, как и вообще социалистического планирования, он разъяснял в течение десятилетий. Назовем лишь некоторые его выступления в первые годы осуществления плана ГОЭЛРО: доклад на пленарном заседании Петроградского Совета о проблемах электрификации (1921 год), заметка о наглядных пособиях по электрификации (1923 год), статьи «Перспективы электрификации» (1925 год), статья «Текущие проблемы планирования» (1926 год), доклад «Научные работники и социалистическое строительство» (1928 год).

Даже далеко не полный перечень показывает, как сильна была в этом талантливом человеке большевистская «закваска» пропагандиста.

У истоков пятилеток

Десятилетие плана ГОЭЛРО было отмечено торжественным заседанием Московского областного и Московского городского Советов. Оно состоялось 25 декабря 1930 года в том же Большом театре, где проходил и VIII Всероссийский съезд Советов. В глубине сцены были установлены две (а не одна, как в декабре 1920 года) электрифицированные географические карты Советского государства: первая — с обозначениями объектов, предусмотренных планом ГОЭЛРО, вторая карта была посвящена первой пятилетке. И тому же оратору, что и десять лет назад, было предоставлено слово — Глебу Максимилиановичу Кржижановскому. Но если тогда он выступал как председатель комиссии ГОЭЛРО, то теперь делал доклад председатель Госплана СССР, член ЦК ВКП(б), действительный член Академии наук СССР.

Кто ярче его мог показать преемственность и поступательное движение планов экономического переустройства СССР, планов, заложенных еще при жизни и под руководством Ленина! Кржижановский обрисовал успехи борьбы за выполнение как ленинского плана электрификации, так и планов начальных лет первой пятилетки. Он сказал:

— Коммунистическая партия пришла в мир не для философских рассуждений насчет непорядков этого мира, а для того, чтобы преобразовать лицо этого мира, чтобы раз навсегда покончить с эксплуатацией человека человеком. Для осуществления этой великой программы надо было вовлечь в великое социалистическое строительство громадные массы рабочих и крестьян. Такую задачу и ставил Владимир Ильич перед составителями плана ГОЭЛРО... Этот план был проникнут воздухом тогдашней боевой эпохи, он явным образом опирался на знаменательные победы пролетариата на военном фронте.

Первый пятилетний план рождался в иной обстановке. С конца 20-х годов советский народ жил в творческой атмосфере социалистической индустриализации страны, коллективизации сельского хозяйства, культурной революции.

Масштабы и темпы индустриального развития Советского Союза значительно увеличились. Докладчик, обращаясь к залу и указывая на карты в глубине сцены, говорил: «Видите, как на первой карте красными лампочками отмечается наше электростроительство последовательно, район за районом. Видите, как сравнительно мало этих оазисов...»

Да, поначалу их было сравнительно мало, очень мало, но они послужили тем трамплином, с которого был в дальнейшем совершен скачок вперед во всех отраслях экономики СССР и в культурном развитии общества.

Оратор продолжает свой доклад (а на карте в это время вспыхивали зеленые лампочки): «Вот сейчас перед вами на соседней карте зажигаются огни, отмечающие то электростроительство, которое фактически имело место и находится в теснейшей связи как с планом ГОЭЛРО, так и с планом пятилетки... Теперь последовательно включаем, уже красным цветом, район за районом. Вы видите, как нынешний план охватывает уже гораздо более мощную сеть электростанций».

Кржижановский называет только несколько цифр. Одна особенно впечатляюща: в течение одного только 1931 года мы увеличим мощность наших электрических станций на целых полтора миллиона киловатт, то есть в объеме целого плана ГОЭЛРО!.. Это большой успех для недавно еще экономически слабой и отсталой страны, к тому же истощенной и изнуренной двумя войнами— империалистической и гражданской. И обязаны мы этим успехом, подчеркивает докладчик, «прежде всего тому, что за все эти годы мы были верны генеральной линии нашей партии, верны заветам Ленина...»¹⁹.

В устных и печатных выступлениях Кржижановского о пятилетнем плане привлекают глубина теоретического и политического осмысления созидательных усилий тружеников города и деревни, научный подход к освещаемой проблеме.

Будучи председателем Госплана СССР, Г. М. Кржижановский руководил разработкой комплексных планов развития народного хозяйства — годовых и первого пятилетнего, первого не только в Советском Союзе, но и во всем мире. В 1927 году его доклад о пятилетке стоял в повестке дня XV съезда ВКП(б), в 1929 году — XVI конференции ВКП(б) и V Всесоюзного съезда Советов. В том же году ЦИК СССР на своей очередной сессии обсуждал доклад Глеба Максимилиановича о контрольных цифрах на 1929/30 год; в печати доклад появился под заглавием «Хребтовый год пятилетки». В газетах и в журналах публиковались статьи Кржижановского о принципах и практике социалистического планирования, об энергетике, о перспективах хозяйственного и культурного строительства.

Выступления Кржижановского были разными по форме, в зависимости от того, к какому слушателю или читателю он обращался. Скажем, популярная книжка Глеба Максимилиановича «Ребятам о пятилетке» (1929 год) или речь о пятилетке, которую он произнес на Московской губернской конференции юных техников (в том же году), конечно, отличаются от доклада на сессии ЦИК СССР или речи при открытии Всесоюзного съезда секции научных работников. Тема одна, но аудитории разные, поэтому различны язык, иллюстративный материал, аргументация, формулировка выводов. В одном случае оратор говорит популярно, в другом — сложнее, но отнюдь не переусложненно и не псевдонаучно. В упомянутом докладе «Хребтовый год пятилетки»²⁰ — колонки цифр, диаграммы, много других фактических сведений. Но они как бы искрятся, язык докладчика свеж, образен, эмоционален.

Истинный ученый, Кржижановский чутко и радостно улавливал новое, передовое, возникавшее в горниле социалистического строительства. Он поддерживал и популяризовал это новое с увлеченностью, не подвластной и почтенному возрасту.

Характерно в этом отношении предисловие, написанное им в 1929 году в книге директора первой в истории машинно-тракторной станции А. М. Маркевича. Книгу Глеб Максимилианович прочитал в рукописи и, назвав ее «трудом исключительного значения», особо отметил в своем предисловии: «Это отнюдь не книга, выросшая в кабинетной тиши. Положения ее выработаны там, на поле действительного сельскохозяйственного труда, в жаркой обстановке той действительной революции, которая намечается на наших глазах на решающих участках нашего сельскохозяйственного фронта. И вместе с тем это отнюдь не произведение талантливого практика-боевика, всецело поглощенного только конъюнктурой своих текущих боевых операций. Это вместе с тем трактат агронома...»²¹

Глеб Максимилианович неустанно оттенял преобразующую деятельность народных масс — творцов истории. Вот характерный в этом отношении отрывок из одного его доклада: «Маркс — наш учитель сказал нам, что величие исторического действия определяется прежде всего количеством масс, вовлеченных в это историческое действие. Работа миллионных масс на огромном поле труда — это и есть самая величественная картина, которую когда-либо видел мир. Поэтому-то глаза всего мира и прикованы к этому хозяйственному полю. Ведь решаются дела не только нашей страны, но и всего трудящегося мира. Наша хозяйственная деятельность — это не чисто хозяйственная работа, она является работой политической».

Так ярко и образно Глеб Максимилианович выражает ленинское положение о том, что наши успехи в экономическом развитии имеют громадное международное значение, оказывают воздействие на всю внешнеполитическую обстановку. И как продолжение этой мысли: «Каждый советский хозяйственник должен отдавать себе отчет в том, что он одновременно политик, а каждый наш политик должен быть одновременно и хозяйственником»²².

Примечательны выступления Кржижановского, в которых отразилось то, что он слышал из уст Ленина. Например, в один из зимних дней на исходе голодного и холодного девятнадцатого года Глеб Максимилианович в разговоре с Владимиром Ильичем рассказал, как много лампочек накаливания используется в Америке.

«Помню,— вспоминал позже Кржижановский,— что мы с Владимиром Ильичем пришли к тому выводу, что за первым десятком отчаянно трудных начинательных лет мы сможем, при условиях советского строя, взять еще гораздо более решительный темп... Вся сущность успеха наших начинаний при этом целиком будет обязана единому решающему моменту: нигде в мире нет такой, как у нас, прямой, безоговорочной, нелицемерной связи с широчайшими народными массами при проведении в жизнь любой идеи, связанной с интересами этих масс. А раз это так, то и в экономическом творчестве с неизбежностью должен сказаться тот общий закон, который отмечен К. Марксом и который гласит, что продуктивность того или иного исторического акта прямо пропорциональна наличности охваченных им народных масс»²³.

К этой мысли Кржижановский обращался неоднократно. Возьмем хотя бы его статью «Энергетика и социалистическая реконструкция» (1929). Шел второй год пятилетки. Позади остался «первый десяток отчаянно трудных начинательных лет», наступила историческая полоса социалистической реконструкции народного хозяйства, отмеченная небывалыми масштабами созидательных работ во всех отраслях экономики. Глеб Максимилианович пишет: «Освоить обетованную землю социализма можно лишь ценой героических усилий миллионов трудящихся масс... Это — не более, как парафраза известного изречения К. Маркса, по которому класс, ведущий в своей борьбе народные массы, может преуспеть в этой борьбе, лишь осуществляя надежды этих широких масс. Социализм в этом смысле есть не что иное, как полоса великих работ, переделывающих и лицо земли и лицо самих трудящихся»²⁴.

В этих строках — незыблемая вера в творческие силы пролетариата и его революционное учение. Убежденность пронизывает и последующие рассуждения автора. Он, в частности, снова ссылается на Маркса, который в свое время прекрасно показал, каким образом паровое хозяйство стало основой и оплотом капитализма; напоминает предвидение Энгельса, заметившего, что потенции электрической энергии несут с собою социальную революцию, или, вернее, дают для нее материальный базис. Конечно, оговаривается Кржижановский, фазы технической революции отнюдь не совпадают с фазами социальной революции, но факт остается фактом: именно в условиях социалистического строя наука и техника обретут небывалое могущество. «...Дальнейшее изучение электрических явлений с каждым годом все ближе и ближе приближает нас к овладению стихией внутриатомной энергии. Век пара — век капитализма. Век электричества — век социализма. Век использования внутриатомной энергии — век развернутого коммунизма»²⁵.

Это было написано за четверть столетия до того, как в первой стране социализма была сооружена и пущена в ход первая в мире атомная электрическая станция. Отрадно, что революционер-ученый дожил до этого знаменательного события.

Литературное, ораторское, пропагандистское дарование Кржижановского с наибольшей, пожалуй, силой и выразительностью проявлялось тогда, когда он делился своими воспоминаниями о Ленине. Рассказывая о встречах и беседах с Владимиром Ильичем — а их на протяжении тридцати лет было очень много,— Глеб Максимилианович точными, характерными штрихами рисовал облик гениального революционера и мыслителя.

Весьма поучительны мемуары Кржижановского о Ленине-ораторе. Глеб Максимилианович рассказывал, с каким обостренным чувством ответственности готовил Леннн свои выступления, независимо от численности аудитории.

«Идет ли он на ответственное заседание ЦК или СНК, собирается ли выступить перед многолюдным собранием рабочих в каком-нибудь обширном заводском цехе (а это были для него особо волнующие выступления), готовится ли он к выступлению в Большом театре, ожидает ли он у себя на дому, в этих заветных кремлевских комнатках, того или иного посетителя,— перед нами один и тот же Владимир Ильич, по-особому собранный и по-особому вооруженный для борьбы со всем тем, что мешает людям жить по-человечески, такой простой и такой неотразимый по ясной убедительности того, что он скажет»²⁶.

Именно эти качества: внутреннюю собранность, чувство ответственности за каждое свое слово, убедительность речи или статьи, правдивость, простоту, революционную страсть, не• позволяющую мириться с тем, что мешает трудящимся жить по-человечески,— вот что черпал у Ленина Кржижановский — партийный и государственный деятель, Кржижановский — ученый, Кржижановский — пропагандист.

Закончим словами Глеба Максимилиановича:

«...Нельзя дать лучшего совета людям, чем совет почаще заглядывать в творения Ленина, изучать то неизмеримое богатство, которое он оставил людям в своих трудах, в примере своей жизни»²⁷.

Г. М. Кржижановский имел нравственное, моральное право оставить нам такой завет. Достаточно обратиться к его литературному наследию, чтобы убедиться: он и сам не раз читал и не раз перечитывал Ильича, в новых исторических условиях осмысливал ленинские произведения и ленинскую жизнь.

П. Викторов

---

^*Поэтически одаренная натура, Кржижановский писал стихи, музицировал. Его перу принадлежат слова знаменитых революционных песен: «Вихри враждебные...» (на мотив «Варшавянки»), «Слезами залит мир безбрежный...», «Беснуйтесь, тираны...».
¹ См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч.. т. I, стр. 67—122; 574—575; «Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника», т. 1. М., Политиздат, 1970. стр. 82.
² «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 1. М., Политиздат. 1968, стр. 222.
³ «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 2. М.. Политиздат. 1969, стр. 14—15, 16.
⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 55, стр. 59, 63, 64.
⁵ «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 2, стр. 24.
⁶ См. «История КПСС» в шести томах, т. I. М., Политиздат, 1964. стр. 420—421.
⁷ «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 2, стр. 30.
⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 31, стр. 358
⁹ «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 1. стр. 464
¹⁰ «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 4. М.. Политиздат, 1969, стр. 37—38.
¹¹ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 51 стр. 105
¹² В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 40 стр 62—63.
¹³ В. Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине. М., «Наука», 1965, стр. 242—243.
¹⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч.. т. 40, стр. 108.
¹⁵ Г. М. Кржижановский. Избранное. М., Госполитиздат, 1957, стр. 193.
¹⁶ Там же, стр. 211.
¹⁷ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42 стр 197. 196.
¹⁸ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 52 стр. 38.
¹⁹ См. Г. Кржижановский 10 лет ГОЭЛРО. М.—Л., «Московский рабочий», 1931, стр. 9—10, 14, 15.
²⁰ Г. М. Кржижановский. Избранное, стр. 306—341.
²¹ Там же, стр. 350.
²² Там же. стр. 313.
²³ «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 4. стр 44.
²⁴ Г. М. Кржижановский. Избранное, стр. 245.
²⁵ Там же, стр. 255.
²⁶ «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 4, стр. 46.
²⁷ Там же, стр. 47.

<< Назад   Вперёд>>