Искусство экономной смерти. (Сотворение видеомира)

Лето — начало сентября 2004 г. — следующий после «Норд-Оста», а может быть, и самый высокий пик терроризма в России. Во всяком случае, по плотности, продолжительности и количеству человеческих жертв он пока на первом месте. Захват бесланской школы предваряет серия крупных и дерзких операций вооруженного чеченского подполья. В ночь с 21 на 22 июня отряд боевиков несколько часов владеет главным городом Ингушетии Назрань. Нападающие численностью до двухсот человек атакуют здания МВД, казармы погранотряда, захватывают оружейные склады. Местные правоохранительные органы несут крупные потери. 21 августа атака повторяется в Старопромысловском и Октябрьском районах Грозного. Она не столь успешна для боевиков, как предыдущая. В городе их ждали, и потери у них немалые. Однако и грозненских милиционеров, чиновников, просто мирных жителей погибло много. В ночь с 25 на 26 августа в полете взрываются два пассажирских самолета. Ту-134, следующий рейсом «Москва-Волгоград», рухнул в Тульской области. Ту-154, «Москва-Сочи», — в Ростовской области. 31 августа прогремел взрыв около метро «Рижская» в Москве. Московские власти демонстрировали крайнюю четкость быстрого реагирования. На след авиатеррористов также вышли довольно быстро.

Первого сентября начинается бесланская эпопея, сразу ставящая этот показательный механизм под сомнение. Вот основная хронология тех дней, составленная по материалам «Российской газеты», «Известий» и других источников.

1 сентября

9.10-9.20 — военный грузовик ГАЗ-66 в сопровождении милицейской машины подъезжает к бесланской школе № 1, во дворе которой выстроилась праздничная линейка. В грузовике — тридцать три террориста; милицейский автомобиль захвачен ими по пути. Между охранявшими школу милиционерами и боевиками происходит короткая перестрелка.

9.20 — боевики загнали детей и родителей в здание школы. Некоторым удается бежать.
Около 10.00 — создан оперативный кризисный штаб.
10.50 — вокруг школы № 1 выставлено оцепление.
11.10 — по информации МЧС Северной Осетии, в школе находится от двухсот до четырехсот человек. На самом деле в заложниках — одна тысяча двести пятьдесят один человек.
11.25 — террористы требуют выпустить боевиков, арестованных за нападение на Ингушетию, и согласны на участие в переговорах президентов Северной Осетии А. Дзасохова и Ингушетии М. Зязикова, а также врача Л. Рошаля.
11.30 — боевики угрожают расстреливать за каждого убитого террориста пятьдесят заложников. Меры безопасности в Северной Осетии: вводится усиленная охрана стратегических объектов, детских садов и учебных заведений. Закрыта граница с Грузией.
Около 13.00 — В.В. Путин, возвратившийся в Москву из Сочи, провел в аэропорту совещание с силовиками. Встреча экстренно транслируется телевидением. Сообщается о развертывании в Беслане мобильного госпиталя Минобороны и готовности больниц региона к приему раненых.
13.20 — террористы требуют вывода российских войск из Чечни. Они отказываются обменять заложников на руководителей Северной Осетии и представителей федеральной власти.
14.27 — в Северную Осетию прилетают министр внутренних дел Р. Нургалиев и директор ФСБ Н. Патрушев.
15.39 — пятнадцать заложников сбегают из школы.

16.10 — в здании школы раздается взрыв.

19.05 — начальник УФСБ Северной Осетии В. Андреев сообщает, что с террористами налажен контакт.

Около 20.00 — в Беслан прибыл доктор Л. Рошаль.

22.03 — по данным «Нью-Йорк Таймс», школа в Беслане захвачена по приказу Ш. Басаева.

2 сентября

Около полуночи — официальные источники определяют число заложников примерно в триста человек.

1.30-3.00 — телефонные переговоры боевиков с доктором Л. Рошалем.

7.04 — по уточненным официальным данным, количество заложников — триста пятьдесят четыре человека.

10.19 — заявлено, что В. Путин откладывает запланированный на 2-3 сентября официальный визит в Турцию.

11.45 — зампредседателя парламента Северной Осетии Ф. Кесаев сообщает, что контакты с боевиками будут вестись через Л. Рошаля.

6.49— боевики освободили трех женщин с грудными детьми. Посредником выступил бывший президент Ингушетии Р. Аушев.

17.22 — боевики освободили еще двадцать шесть женщин и детей.

Около 21.00 — доктор Рошаль посещает школу.

3 сентября

0.24 — выстрелы со стороны школы. Ранен милиционер.

6.20 — боевики стреляют из школы из гранатомета и автоматов.

7.30 — боевики отказываются принимать пищу и воду для заложников.

9.20 — зона оцепления вокруг школы расширяется.

12.30 — достигнута договоренность с боевиками о том, чтобы сотрудники МЧС вывезли из внутреннего двора школы трупы.

13.00 — к подъезду школы прибывает автомобиль МЧС.

13.05 — два мощных взрыва внутри школы. Начинается перестрелка. Из школы выбегают заложники.

13.19 — третий взрыв в школе. Сильная стрельба. Эвакуация заложников, которые выбегают из школы.

13.30 — в школе обрушивается часть крыши. Над зданием появляются военные вертолеты МИ-8.

13.50 — спецназ прорывается внутрь школы.

14.00 — боевики пробуют вырваться из школы.

14.17 — С. Шойгу сообщает, что пострадали несколько спасателей, эвакуировавших детей. Ранен оператор польского телевидения.

14.49 — спецназ производит маломощный взрыв стены школы, чтобы открыть путь для выхода заложников.

Около 15.00 — поиски боевиков, вырвавшихся из школы. Блокировано здание, в котором укрылась небольшая группа спасающихся боевиков.

Около 15.15 — объявлено, что из спортзала школы эвакуированы все оставшиеся в живых заложники. На южной окраине Беслана вспыхнул бой с отходящими боевиками.

15.17 — в здании школы раздается несколько взрывов.

15.25 — сообщается, что здание школы перешло в руки спецназа.

Около 16.00 — пожар в школе и нескольких зданиях по соседству. Машины скорой помощи продолжают вывозить раненых. Бои в районе школы прекратились. Из-за пожара взрываются боеприпасы, оставленные боевиками в школе.

Около 16.55 — местные жители линчевали одного из задержанных боевиков.

Около 17.00 — по словам английского телеоператора, в спортзале школы находится около ста трупов.

17.43 — вспыхивает перестрелка с укрывавшимися в школьной пристройке боевиками.

Около 18.00 — сообщается, что в больницы Беслана и Владикавказа поступило триста сорок шесть освобожденных заложников.

Около 19.00 — сообщается, что освобождено четыреста заложников, более шестидесяти погибших опознано.

Около 21.00 — количество погибших может превышать сто пятьдесят человек, шестьсот сорок шесть пострадавших госпитализированы, из них двести двадцать семь — дети.

Около 23.00 — в близлежащем к школе доме уничтожены два последних боевика.

4 сентября

Ночной визит Путина в Беслан. Президент сказал, что силовая акция по освобождению заложников не планировалась и события развивались по своей логике. Целью террористов было взорвать Кавказ. Те, кто станет разжигать здесь межнациональную вражду, будут рассматриваться как их пособники.

Телевизионное обращение В.В. Путина к стране. Президент называет трагедию в Беслане прямой интервенцией международного террора против России. Он говорит о системе мер по охране безопасности страны, контролю над ситуацией на Северном Кавказе, принципиально новых подходах к деятельности правоохранительных служб. 6 и 7 сентября объявлены в России днями траура.

Версия вынужденного штурма сформировалась быстро. Вот как излагала ее 4 сентября группа журналистов «Известий». К полудню 3 сентября ничто не предвещало катастрофу. Около половины первого оперативному штабу по телефону удалось договориться с террористами, что ровно в час во внутренний двор школы приедут четверо невооруженных сотрудников МЧС и заберут выброшенные боевиками трупы убитых заложников. Когда автомобиль МЧС въезжает во двор школы, последовательно раздаются два взрыва, затем — беспорядочная стрельба.

Взорвали боевики заряд намеренно, чтобы, вызвав панику, смешаться с толпой и бежать, или произошел несчастный случай, почему роковые взрывы и приезд МЧС совпали — об этом четвертого сентября журналисты могли только гадать. Но обстоятельства не прояснились до конца и год спустя. Очевидцы утверждают, что мина взорвалась случайно.

После взрывов двух зарядов обрушилась часть крыши. Дети стали выпрыгивать из окон спортзала и убегать. «Человек двести лезли одновременно, а сверху откуда-то били автоматы. Но все равно все побежали, и я вместе с ними», — рассказывал спасшийся подросток (Андрюхин и др., 2004, с. 2).

Над крышей неожиданно появляются два вертолета МИ-8. Из школы стреляют. Дети добегают до оцепления. Их усаживают в первые попавшиеся автомашины и отправляют в больницы. Раненых выносят к Дому культуры и кладут на носилки. Дети жадно пьют: два дня они были без воды. Вскоре из школы появляются и взрослые: женщина, рухнувшая на траву, и двое мужчин. «Точных данных о количестве погибших на момент подписания номера еще не было, однако в том, что их будет много, никто не сомневался. По каналам информационных агентств со ссылкой на оперативный штаб проходили сообщения, что это количество исчисляется десятками. В то же время телекомпания CNN сообщила о как минимум ста погибших, тела которых находились в спортзале. Эту информацию подтвердил оператор британского телеканала ITV, которому удалось на несколько минут заскочить в спортзал» (там же).

К трем часам появляются сообщения о взятии школы спецназом (хотя некоторые боевики, забаррикадировавшись в классах, отстреливаются). Однако начинает взрываться оставленный боевиками в спортзале пластит, здание горит. Тринадцать боевиков, переодевшись в белые халаты, вырвались из школы. Они разбились на три группы. Одна из групп блокирована спецназом в здании внутри оцепления. Две другие — в городе. Идет их поиск и уничтожение.

Хронология 1-3 сентября до сих пор — в сложных выяснениях. Над ней трудились две парламентские комиссии — Государственной Думы РФ и Верховного Совета Северной Осетии. Оба доклада вызвали критику непосредственно затронутых трагедией лиц — родственников погибших и пострадавших, объединившихся в организацию «Матери Беслана». Женщины хотят знать, «кто виноват». Причем, их обвинения задевают и военных, и всю власть, начиная от местной и кончая высшей, в Москве. Бесланское дело, в отличие от норд-остовского, вылилось в публичный и громкий судебный процесс. На скамье подсудимых — единственный оставшийся в живых террорист.
«Объективной», т.е. удовлетворяющей все стороны, картины добиться не удалось. Похоже, что «правда о Беслане», как и правда о «Норд-Осте», оставлена истории. Моя задача, как и во всех рассматриваемых в книге случаях, не сводится к скрупулезному установлению фактографии. Я ограничиваюсь масс-медийным образом бесланских событий.

В сентябре 2004 г. телевидение и пресса подают информацию не так, как в октябре 2002 г. Понятно, что маленький осетинский город не может собрать такого количества репортеров, съемочных групп, как бойкое столичное место. Не все, кто хотел, смогли добраться до Беслана. Например, известная нам по «Норд-Осту» Анна Политковская была вынуждена прервать свой путь в Ростове на Дону с острым отравлением. Споры между тезисами «аудитория имеет право видеть любое событие в реальном времени» и «не мешайте специалистам делать их дело» закончились в пользу специалистов. В бесланских обстоятельствах отечественные журналисты скромны. Первые двое суток эпопеи зритель центральных каналов получает официальные коммюнике и жанровые зарисовки с места событий. Телевидение не переходит на экстренный режим, а пытается интонировать экстренность происходящего внутри обычной новостной сетки.
Тринадцатичасовой информационный выпуск НТВ 1 сентября начинается кратким сообщением корреспондента Максима Березина по телефону. Зритель узнает о захвате школы, а также о том, что около пятидесяти детей бежали. Дети рассказывают, что террористы заминировали здание. Даны несколько кадров с бегущими людьми и вооруженными солдатами. Бесланский сюжет укладывается в несколько минут. Далее следуют такие сообщения:

-взрыв на станции метро «Рижская» 31 августа;

-протесты школьников против сокращения преподавания на русском языке в Риге;

-столкновение полиции и торговцев в. Батуми;

-взрывы в Багдаде;

-Дж. Буш — кандидат республиканцев на президентских выборах;

-силовая акция Израиля в Хевроне.

В конце выпуска повторяется сообщение Максима Березина по телефону. Ведущий А. Суханов зачитывает пару телеграмм информационных агентств с пометкой «Срочно»: с боевиками ведутся переговоры; Путин прибыл из Сочи в Москву и прямо в аэропорту совещался с силовиками. В 14.00 под титрами «экстренный выпуск» показывают сидящих за совещательным столом высших должностных лиц. Зрителю ясно, что кризис на контроле; о том, как обстоят дела в Беслане — его проинформируют попозже.

В новостных выпусках 2 сентября появляется коллективный герой драмы — город Беслан. Он весь на улице. Осетинская толпа в кадрах сурова, сдержанна. Это и не толпа, а народ, окаменевший в напряженном ожидании. Корреспондентка М. Симонян повествует о событиях как эпический сказитель. Вот трогательный момент этой народной осетинской драмы. Захватчики освобождают трех матерей с младенцами. Младенчик в кадре попискивает, экс-президент Ингушетии Р. Аушев осторожно передает его седому осетину. Толпа следит молча, затаив дыхание. М. Симонян добавляет к телекартинке предысторию в сказовой манере. Рано утром бесланцы увидели на улице, ведущей к школе, Аушева. Они уже были подготовлены к появлению высопоставленных особ словами своего президента А. Дзасохова о том, что скоро круг переговорщиков расширится. Но бывшего президента соседней Ингушетии они увидеть не рассчитывали. В скором времени через громкоговорители им было объявлено, что освобождены трое женщин с детьми. Но и это еще было не все. Скоро к освобожденным прибавилось еще двадцать шесть. И тогда бесланцы впервые за двое суток улыбнулись. Так повествует спецкцор М. Симонян.

Телекорреспонденты находятся перед оцеплением и каждый час передают сводки (отчасти старые) вкупе с новыми впечатлениями. Сводки им зачитывают официальные лица местного ранга. О паритете с властью на информационном поле медиасобытия, как в случае Норд-Оста, уже не может быть речи.

В первые сутки очевидно стремление держать медиасобытие в «рамках». Однако проконтролировать эфир власти все-таки не удается, потому что ход бесланских событий внезапно и катастрофически вырывается из-под контроля. Действие становится неопределенным для обеих сторон. Вмешивается его величество случай, как это бывает в таких обстоятельствах. Отличие от классической батальной истории в том, что мы видим непрогнозируемую фактуру события. Отключить прямой эфир развязки, давать событие после его завершения, в записи, как предлагали отдельные специалисты по информполитике, оказалось невозможно. Россия находится в поле мирового вещания, вокруг осажденной школы — масса иностранных корреспондентов. Социальное макровремя мира и время прямого вещания — почти синонимы. Можно делать купюры и перестановки в структуре медиазрелища, но изъять событие из актуального настоящего или надолго притормозить его явление для массовой аудитории — уже нереально. Я оставляю в стороне собственно фактографию финала, которая сейчас — предмет напряженной тяжбы между официальным следствием и потерпевшими в лице «Матерей Беслана». Попробую описать то, что мог наблюдать массовый телезритель, т.е. большинство российского народа, в трагические часы 3 сентября.

Отечественные телеканалы с кадрами штурма запоздали. Первой бесланский финал стала показывать американская CNN. Тринадцатичасовой выпуск НТВ начался с репортажа Р. Гусарова о том, что в ситуации вокруг заложников наметился прогресс: боевики разрешили убрать трупы. На пятой минуте репортажа его интонация меняется. Как известно, в это время в школе раздаются взрывы. В передаче возникает заминка. Ведущий переходит к очередным сообщениям выпуска. О катастрофическом изменении ситуации мы узнаем, просмотрев другие сюжеты выпуска. А зрители РТР с еще большим опозданием — в четырнадцатичасовых «Вестях». Первый канал в это время транслирует латиноамериканский сериал.

Оказавшиеся на линии боевых действий корреспонденты передают видимый хаос происходящего. Вот к стене школы под прикрытием бронетранспортера подвигаются бойцы в камуфляже и ополченцы с автоматами и винтовками. А вот кадры: из кирпичного здания беспорядочно разбегаются люди, в основном дети. Все это под аккомпанемент ураганной стрельбы. Ведущий К. Поздняков пытается глазами репортеров увидеть связную картину, но она распадается. Корреспондент В. Фефилов из-за кирпичной красной стены показывает нам кусочек здания. Возле здания — микроавтобус. Фефилов не поймет: сообщили, что школа взята спецназом, но бой — в полном разгаре. Подтверждение этому — оглушительный грохот. К. Поздняков в студии читает сообщение информагентства о том, что спецназ произвел взрыв стены, чтобы открыть заложникам путь на волю. Сообщение агентства Рейтер: в больницах Беслана находится сто пятьдесят восемь раненых. МВД Северной Осетии заверяет, что подготовки к силовой акции не было.

Ведущий быстро набрасывает хронику событий. Около часа дня люди МЧС по договоренности с боевиками прибыли забрать тела убитых. В это время в школе прогремело несколько взрывов. Среди боевиков возник раскол, часть их пыталась вырваться из школы. Начался бой. Часть крыши рухнула, и примерно сорока заложникам, в большинстве детям, удалось бежать. Прилагаемый видеоряд слабо связан с рассказом. Детей выносят на руках. Неоднократно демонстрируется кадр с пьющей из бутылки воду девочкой.

Между тем, корреспондент продолжает наблюдать видимый ему кусочек здания. В. Поздняков просит его суммировать новости за полчаса. Фефилов повторяет, что он не зритель, а скорее — слушатель. Он поясняет то, что слышат и телезрители: работают пулемет, гранатомет, трещат пистолетные выстрелы. Другой корреспондент, Д. Новиков, полагает, что спецназ и МВД очищают школу, а террористы разбегаются. Хаотически мелькающие кадры. Ведущий, несколько успокоенный, заканчивает выпуск. Параллельно РТР монтирует кадры из мечущихся людей, продвигающихся из-за стены бойцов, эвакуируемых заложников. Корреспондент Симонян подвергает сомнению утверждение, что школа в руках спецназа. Там идет бой. Сомневается она и в том, что число пострадавших ограничивается ста пятьюдесятью находящимися в больницах. Сейчас называть число жертв преждевременно. Она подходит с микрофоном к идущим навстречу людям:

—Вы заложники?

—Да, мы заложники.

Слышно, как кто-то кричит: «Много живых!»

В 15.15 РТР, сочтя, что Беслана хватит, начинает показывать очередную серию военно-шпионского телефильма «Красная капелла».

НТВ между тем продолжает вести репортаж с места событий. Ведущий спокойно резюмирует: школа в руках спецназа, большая часть заложников, если судить по свидетельствам очевидцев, не пострадала; идет выявление вырвавшихся из оцепления боевиков и их пособников. По данным МВД Северной Осетии, часть заложников еще остается в школе, производится их эвакуация.

ИТАР-ТАСС сообщил, что группа боевиков засела в прилегающем к главному корпусу строении. Именно оттуда ведет свой репортаж В. Фефилов. Телезритель узнает, что он наблюдал периферический эпизод операции. Стрельба усилилась, но очевидно, что на общий ход дела она не оказывает влияния.

В 15.20 приходит «молния», что заложники из спортзала уже эвакуированы. Дм. Новиков слышит танковые залпы; он видит, как над школой поднимается дым.

Ведущий спрашивает: Правильно ли я понял, что среди военных есть раненые?

Новиков: Да, много раненых.

Ведущий (осторожно): Не имея информации, мы не можем озвучивать.

Врач «Скорой помощи» сказал В. Фефилову, что в больницах около двухсот раненых. Ведущий просит Фефилова дать обзор происходящего в его районе. Но Фефилов по-прежнему не видит, а только слышит. Выстрелы то стихают, то опять учащаются.

Ведущий в студии знает, что спортзал разминируется; здание школы под контролем наших сил, но какие-то боевые действия там еще могут вестись.

Информация из Беслана затухает. Официальных коммюнике не поступило. В 15.30 обзор событий за два с половиной часа делает С. Холошевский. Он повторяет уже известную нам информацию, иллюстрируя ее телекадрами. Повторными обзорами телевидение переводит происходящее в прошлое, рационализует сумбурное зрелище и сбивчивые впечатления очевидцев-корреспондентов. Как бы ни выбивались их реплики из сюжета, они не могут разрушить фабулу «освобождение». Что-то еще может случиться, но телезритель следует по путеводной нити повествования. Оно имеет довольно сумбурное начало, но, к счастью, движется к исходу.

Ведущий должен прервать С. Холошевского, потому что в Беслане начинается как бы второй акт боевых действий. Это обнаруживают себя боевики, вырвавшиеся из школы. Их тринадцать. Ситуация вокруг школы также не ясна. Там полыхает пожар и, к тому же, опять идет бой. У ведущего появляется версия, что среди заложников могут быть погибшие. Пожар, бой — пострадавших могли и не вынести.

В 16.04 к обзору хроники возвращается А. Веселовский. Он итожит уже всю операцию штурма. Она была вынужденной и началась около часа дня с двух непонятных взрывов. Спецназ действовал по обстановке. Около трех часов дня часть боевиков вырвалась и начала пробиваться на юг, к железнодорожному вокзалу. Сейчас бандитов уничтожают. В школе тоже осталось несколько террористов.

Выступивший после Веселовского В. Кондратьев суммирует уже действия прессы. Она работала в чрезвычайном режиме и не допускала самодеятельности. Причины события неясны, так же как и его последствия, так как отсутствуют официальные данные о жертвах. Ведущий Алексей Суханов добавляет, что в больницах Беслана — около двухсот раненых, а во владикавказских больницах — около ста двадцати. На этом в 16.14 НТВ прекращает свой без малого трехчасовой нон-стоп.

В двух вечерних выпусках новостей заведующий северокавказским бюро НТВ Р. Гусаров оправдывается перед телезрителями за журналистов: они работали на ограниченной территории, не имели достоверной информации и пользовались отрывочными сведениями. Он, Гусаров, начал репортаж о штурме первым. В первые полчаса журналисты не могли понять, что происходит. Царил полный хаос. Затем они стали снимать разбегающихся детей.

Пропущенным оказался момент резкой смены ситуации. От шокового перепада действия, оказывающего наибольшее впечатление, телезритель был сбережен. Однако он видел разбегающихся полуголых детей — самое сильное зрелище этого дня. Он видел падающих в изнеможении людей, тела на носилках — и это были крайне сильные кадры, превосходящие своим воздействием путаную батальную картинку. Видеоряд плохо соответствовал словам ведущих, почти сразу взявшихся за осюжетивание материала, за хронику вынужденного штурма. Зритель получил свою дозу шока, однако от главного он был предохранен. О жертвах он узнал только на следующий день. Погибших будут подсчитывать долго и трудно, но уже ясно, что их около трехсот, а в школе находилось не триста четыреста, а более тысячи заложников. Окончательный счет погибших — триста тридцать человек, из них — сто восемьдесят шесть детей. Погибли одиннадцать спецназовцев.

Сдержанность телевидения была восполнена прессой. Субботние «Известия» вышли как таблоид. Всю первую страницу занимает фотография мужчины, несущего на руках молоденькую полуобнаженную девушку. Во всю последнюю страницу — фотопортрет молодой женщины с закрытыми глазами, прижавшей к лицу молитвенно сложенные ладони. Между невинной жертвой и скорбящей матерью помещается то, чего избегали визуальные массмедиа: страдание крупным планом. Несколько снимков, заголовок большими буквами на второй странице: «Весь пол усеян телами мертвых детей». Фотографии, скорее, символически-скорбные, чем брутальные. Фраза заголовка есть цитата. Сама статья на второй странице представляет собой весьма дельную хронику штурма. Авторы не сомневаются, что он был вынужденным. Но заголовок сам по себе заменяет снимок мертвых детских тел. Он дает шок, от которого центральные телеканалы оберегали своих зрителей. Главный редактор «Известий» Р. Шакиров был уволен после выхода номера. Газета поплатилась за попытку играть роль телевидения. Однако никакая пресса не может создать моментальную волну эмоций, это могут только электронные СМИ.

Мы видим, что самоцензура телевизионных каналов не сказалась на технической эффективности операции. Более существенен закрепленный 1-3 сентября расклад сил между властью СМИ и просто властью как факт российской политики. После Беслана в управлении страной произошли крупные изменения. Губернаторы стали назначаться президентом. Правда, задумано укрепление вертикали власти было до Беслана. Бесланский информационный формат имел более прямое влияние на ход антитеррористической операции на Северном Кавказе. После него военные сводки с Северного Кавказа окончательно понижаются в медиаранге, перестают быть экстренными. Терроризм в Беслане не смог произвести гиперсобытия, сравнимого с манхэттенским и норд-остовским. Жертв 3 сентября в три раза больше, чем жертв 26 октября 2002 г. в Москве. Невинные страдальцы осетинского города — дети, что резко усиливает градус трагизма. Ни о каких победных реляциях в бесланском случае не может быть и речи. Как только стал ясен масштаб бойни, перед властью вырисовался ужасный призрак осетинскоингушского столкновения и взрыва межнациональной вражды по всему Северному Кавказу. К счастью, такого не произошло. В бесланском случае жертв сравнительно с московским больше, но масштаб психологического и социального воздействия меньше, локальнее. Развитие удаляется от гиперсобытийного сценария войны. Влияние Беслана— отсроченное, тлеющее. Отказ потерявших детей родителей принимать казенные объяснения происходящего, их упорные поиски виновных приводят к гласному разбирательству дела. Попытки восстановить все «как было» на процессе террориста Кулаева не удаются; во всяком случае, версии следствия и парламентские отчеты потерпевшие отвергают.

Документально-визуальный архив 1-3 сентября не так велик, как манхэттенский. Человеческая память пристрастна. Зажатая между текучестью медийных кадров и хитросплетениями бумажных разбирательств, она питается из местной традиции. В сентябре 2005 г. город отмечал годовщину трагедии ритуалами без участия посторонних. Обычай чтить своих ушедших распространен повсеместно. В традиционной культуре память о них — дело не только пострадавших семей, но и территориально-родового сообщества. Коллективная память консервирует эмоции скорби и не дает рассосать их средствами политических воздействий и стандартной психотерапии. Она поддерживает решимость возвращаться к происшедшему снова и снова в поисках истины и воздаяния.

<< Назад   Вперёд>>