Новая идеология: голодомор

   О каких внешних угрозах речь и почему советское руководство считало их настолько критическими? Начиная с 1926-го и примерно до 1933 года СССР был в состоянии военной тревоги по всей протяженности своих границ и готовился к конфликту с Британской империей, чреватому войной^[33].
   В 1926 году Британию сотрясла забастовка шахтеров. Советский Союз и Коминтерн оказывали бастующим шахтерам политическую и материальную поддержку, в значительной мере влияли на ход забастовки. Детали вмешательства СССР в этот конфликт были обнародованы в Британии после вторжения полиции на территорию советского торгового постпредства, где были найдены документы, дававшие неопровержимые доказательства. За этим последовал знаменитый «ультиматум Чемберлена», Британская империя разорвала дипломатические отношения с СССР.
   Возникла угроза прямой войны между Британией и СССР, в которой преимущество было на стороне Британии. Наибольшую угрозу для Советского Союза несли потенциальные действия британских вооруженных сил против нефтепромыслов Баку, а также против Мурманска, Одессы, Владивостока. Эти действия в случае войны были бы поддержаны сухопутными союзниками Британии, которые окружали в это время СССР почти по всему периметру его границ: Малой Антантой во главе с Польшей, Афганистаном, где произошел невыгодный СССР переворот, и Японией, а СССР не был готов к большой войне.
   Конфликт с каждым из союзников Британии в конце 1920-х годов назревал и сам по себе. Справедливо сказать, что обострение отношений СССР и Британии явилось следствием давления Советского Союза на позиции Британии. А это давление, в свою очередь, стало возможным и объективно неизбежным по мере укрепления СССР после Гражданской войны. СССР дестабилизировал ситуацию в важных для британской геостратегии регионах уже в силу своего существования^[34].
   Один из наиболее опасных для Британской империи очагов дестабилизации в Средней Азии – Афганистан – сложился в конце 1920-х годов. К 1926 году советские войска сумели настолько ослабить басмаческое движение в Средней Азии, что его победа стала очевидным образом невозможной. Это было достигнуто не только за счет военных усилий, но и за счет своего рода альянса СССР и афганского правителя Амануллы-хана. По мере уничтожения басмаческого движения Афганистан выходил из сферы британского влияния, переходя в сферу влияния СССР. Тем самым Советский Союз начал создавать непосредственную военную угрозу британским позициям в Индии^[35].
   Советские усилия в Турции и Персии также сопровождались рядом успехов. СССР получил право ввести свои войска в северную часть Ирана в случае возникновения угрозы для советской территории.
   Таким образом, к концу 1920-х годов Британия должна была всерьез озаботиться защитой своей перманентно голодающей главной колонии от коммунистического влияния.
   Планы похода Красной армии в Индию существовали еще со времен Гражданской войны. Но в конце 1920-х годов Коминтерн осознал и официально принял установку о невозможности скорой коммунистической революции в Европе. Была даже прекращена партизанская война против Польши в Западной Белоруссии и Западной Украине. Центр тяжести революционной активности был перенесен на Восток, прежде всего в Китай. Угроза Индии после 1926 года стала серьезной как никогда, а ссылка в Среднюю Азию Троцкого только прибавляла Британии справедливых опасений.
   Британия развернула ответную активность в Афганистане и сумела обеспечить установление там пробританского режима. Для СССР такой режим означал опасность восстановления в Средней Азии тыловой базы для возрождения басмаческого движения^[36].
   Советский Союз и Коминтерн к 1926 году достигли значительных успехов в Китае, что непосредственно затрагивало стратегические интересы Британии и Японии^[37]. Интересы Британии и Японии в Китае в значительной степени объединялись: союз коммунистической партии Китая и Гоминьдана при активной советской военной помощи этому альянсу означал вероятность возникновения сильного централизованного Китая, а такой Китай стал бы основным противником в Восточной Азии не только Британии, но и Японии, Франции, Голландии. В союзе с СССР антибританский полукоммунистический Китай, несомненно, создал бы угрозу британским интересам в Малакке и Бирме, советское влияние вплотную приблизилось бы к Индии с севера и востока. Британия не могла не вмешаться в войну в Китае на стороне противников коммунистов.
   Японии и Британии удалось разрушить альянс Гоминьдана и коммунистов, китайские «милитаристы» даже оккупировали в 1928 году советскую Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), чем поставили под вопрос контроль СССР над всем Дальним Востоком.
   Таким образом, в 1926–1927 годах, когда принималось решение о начале коллективизации, советское руководство совершенно справедливо расценивало ситуацию на Дальнем Востоке как предвоенную. В 1928 году, после захвата китайцами КВЖД и поражений коммунистов в Китае, война на Дальнем Востоке стала непосредственной сильнейшей угрозой Советскому Союзу. Выиграть такую войну Советской стране было очень сложно.
   Только в начале 1930-х годов, в рамках общего урегулирования международной ситуации вокруг СССР, угроза большой локальной войны против СССР на Дальнем Востоке несколько отступила. Возможно, главной причиной, сдержавшей нападение Японии и Британии на советский Дальний Восток, была позиция США, опасавшихся излишнего усиления Японии в регионе Китая и Тихого океана.
   И все же в конце 1920-х годов наиболее близкой к катастрофе для СССР стала военно-политическая ситуация в Восточной Европе.
   В 1926 году Коминтерн, то есть СССР, снял с повестки дня курс на революцию в Польше посредством партизанской войны в ее восточных регионах, населенных белорусами и украинцами. Это было поражением СССР, которое сразу стало перерастать в опасное обратное давление на советские границы со стороны восточноевропейских стран.
   В 1926 году была сформирована Малая Антанта, нацеленная против СССР^[38]. В состав блока вошли Польша, Румыния, Латвия и Эстония. Блок пользовался полной поддержкой Британской империи. Лидер блока – Польша обладала достаточно мощными вооруженными силами, кроме того, в случае начала войны Малая Антанта успевала мобилизовать войска быстрее, чем СССР с его пространствами и дорогами. На тот момент уровень образования населения восточноевропейских стран, его идеологическая консолидация вокруг антикоммунистических версий национализма были выше, чем консолидация крестьян СССР вокруг коммунистического руководства страны, только-только отступившего к НЭПу для нейтрализации крестьянских восстаний.
   Качество подготовки солдат и офицеров войск Малой Антанты также было выше, чем в войсках СССР. Вооружение и снабжение войск Малой Антанты превосходили показатели Красной армии. На начальной стадии войны Малая Антанта могла выставить больше войск, чем СССР. Другими словами, война против Малой Антанты изначально была бы для СССР войной оборонительной, а сама Польша с ее союзниками могли ставить задачей военный поход против СССР с целью как минимум оккупации Украины и Белоруссии, вследствие чего силы блока могли приобрести материальный и людской потенциал, значительно превосходящий советский.
   Советское военное руководство осознавало военную угрозу со стороны Польши и ее союзников. Кроме того, польское направление считалось наиболее опасным^[39], поэтому здесь начали выстраивать оборонительную систему, комплекс укрепленных районов, концентрировать войска, заранее создавать партизанские отряды. Необходимость мобилизовать украинское и белорусское национальное чувство в интересах защиты СССР была одной из главных причин укрупнения этих республик в 1920-х годах и проведения в них политики «коренизации» и развития национальной культуры.
   Советское руководство понимало, что война с Малой Антантой – это война с сухопутными союзниками Британии. А для такой комбинации у Красной армии, чтобы выдержать военный удар, сил было недостаточно.
   После обострения отношений между СССР и Британией ситуация в Восточной Европе стала для Советского Союза крайне опасной. В Польше к концу 1920-х годов усилились позиции сторонников войны против СССР, был заключен альянс с украинскими структурами, целью которого была война за присоединение советской Украины к сфере влияния Польши. С этого момента война Малой Антанты против СССР смело могла казаться вопросом ближайшего времени, и предвоенная обстановка сохранялась вплоть до 1932 года^[40].
   Историкам еще предстоит разобраться с многочисленными пропольскими организациями, вскрытыми в СССР в этот период. Скорее всего, часть из них действительно существовала: было бы очень странно, если бы польские военные не создавали на территории СССР подобные структуры именно в это время. По более раннему периоду споров на этот счет у историков нет: общепризнано, что Польша имела в СССР диверсионно-разведывательные организации, такие как, например, «Зеленый дуб» в Белоруссии^[41].
   Массовые репрессии коммунистов и естественные действия враждебных Советскому Союзу сил вполне могли быть параллельными процессами. Но, так или иначе, советское руководство имело все основания полагать, что Польша и ее союзники занимались созданием подобных организаций в целях подготовки войны против СССР, а ключевым элементом в этой игре спецслужб и политиков должна была быть Украина и политические структуры в УССР.
   Особенностью военно-стратегической ситуации в СССР в конце 1920-х годов было отсутствие сильных союзников и неизбежность перерастания любой из вероятных войн в одном из регионов – на Дальнем Востоке, в Средней Азии или в Восточной Европе – в войны в оставшихся двух, так как за спиной врагов СССР в каждом из трех локальных конфликтов стояла Британская империя.
   Большая война на Дальнем Востоке, даже если бы она каким-то чудом не была дополнена войной в Средней Азии и Восточной Европе, – это война, в которой, чтобы противостоять Японии и ее союзникам, ресурсов Дальнего Востока было недостаточно. Переброска вооруженных сил из европейской части была чрезвычайно сложной даже для Российской империи в 1905 году, и тем более она была сложной для Советской России. Таким образом, война на Дальнем Востоке могла сразу принять характер очень масштабной территориальной экспансии Японии и ее китайских союзников^[42].
   Противопоставить оккупации Японией всего Забайкалья и, возможно, части Сибири Советский Союз мог только партизанское сопротивление по модели эпохи Гражданской войны. Но, как показал опыт войны против китайских коммунистов в самом конце 1920-х годов, партизанская война могла оказаться для СССР и неудачной. Защищенная от США альянсом с Британией, Япония могла развязать войну на Дальнем Востоке не только за обладание Маньчжурией, но и нацелиться на захват Монголии, то есть на выход к южным границам Сибири, что в итоге и произошло в конце 1930-х годов.
   Любой из трех возможных локальных конфликтов грозил потерей больших экономических районов и материальных средств. Любой из конфликтов требовал создания крупной армии. Каждый из них грозил стать затяжным и разрушительным, влек за собой перенапряжение сельского хозяйства и угрозу крупного голода в городах. А необходимость кормить воюющую армию и промышленность в городах в свою очередь означала конфискацию продовольствия у крестьян, новую продразверстку. Следовательно, любой из военных конфликтов приносил голод в ряд сельских регионов и гражданскую войну на часть территории СССР.
   Иными словами, в 1926–1927 годах советское руководство, начиная политику индустриализации и коллективизации, имело все основания рассматривать внешнеполитическую ситуацию как критическую и предвоенную. Лишь с 1932–1933 годов ситуация для СССР стала стабилизироваться, а угроза войны на время отступила^[43].


<< Назад   Вперёд>>