Личность в XX столетии

Начало собственно капиталистической эпохи в европейской истории Вебер относит ко второй половине XIX в. Капитализм он рассматривает как чисто экономическое понятие, выражающее определенный тип ведения хозяйства, имеющий место там, «где объекты владения, составляющие предмет оборота, эксплуатируются частными лицами с целью приобретения прибыли способами, присущими меновому хозяйству»⁷.

При таком рассмотрении капитализм оказывается явлением, свойственным экономике любой эпохи, и речь может идти только о степени его развития в тот или иной исторический период. Таким образом, Вебер превращает «капитализм» в один из тех «идеальных типов», который приложим к любой исторической эпохе. В этом его принципиальное отличие от Маркса. Марксово определение капитализма, в котором делается упор на эксплуатацию наемного рабочего капиталистом, т. е. на отделение производителя от средств производства, Вебер считает уже не экономическими социальным. Однако когда речь заходит о специфике современного капитализма, то, как увидим дальше, для ее определения Вебер тоже вводит целый ряд социальных характеристик⁸.

Современная форма капитализма, говорит Вебер, представляет собой совершенно новое явление, неведомое ни одной из прежних цивилизаций, и появляется она тогда, «когда покрытие потребностей капиталистическим путем совершается в таком объеме, что с уничтожением этой системы пала бы возможность их удовлетворения вообще»⁹. Что же, по Веберу, является наиболее существенной, важной предпосылкой современного капитализма? Что сделало возможным превращение капиталистического способа ведения хозяйства во всеобщий? Вебер считает, что «в конце концов создателями капитализма были: рациональное постоянное предприятие, рациональная бухгалтерия; рациональная техника, рациональное право; но даже и не они одни: мы должны отнести сюда рациональный образ мысли, рационализирована образа жизни, рациональную хозяйственную этику»¹⁰.

Одним словом, предпосылкой современного капитализма, согласно Веберу, является рациональное начало, которое воспроизводится этим обществом в небывалых масштабах. Рациональность составляет как бы движущую силу капитализма, его основной нерв, она пронизывает всю материальную и духовную культуру капиталистического общества.

Важнейшей сферой, в которой находит выражение принцип рациональности, считает Вебер, является экономика, приобретающая в современном капиталистическом мире совершенно особые черты, не свойственные прежним историческим формам экономики. «Только Запад,— пишет Вебер, — знает рациональное капиталистическое производство с постоянным капиталом, свободным трудом¹¹, рациональной специализацией труда, связью специализированных видов деятельности и чисто экономическим регулированием разделенной деятельности на основе капиталистического предпринимательства»¹².

Самой общей предпосылкой рациональной экономики современного капитализма является, по Веберу, «рациональный расчет капитала, как норма для всех крупных промышленных предприятий, работающих на удовлетворение повседневных потребностей»¹³. Именно возможность строгого учета доходности предприятия путем составления баланса, которая появляется только на основе ряда предпосылок, ранее не существовавших, открывает путь развитию капиталистической экономики рационального типа.

Каковы же эти специфические предпосылки? Вопервых, «присвоение автономными частными промышленными предприятиями свободной собственности на вещные средства производства (землю, приборы, машины, орудия и т. п.)... Во-вторых, «вольный рынок, т. е. свобода рынка от нерациональных стеснений обмена, напр., от сословных ограничений..В-третьих, «рациональная, т. е. строго рассчитанная и поэтому механизированная, техника как производства, так и обмена..В-четвертых, «рациональное, т. е. твердо установленное, право. Чтобы капиталистический порядок мог функционировать рационально, хозяйство должно опираться на твердые правовые нормы суда и управления...». В-пятых, «свободный труд, т. е. наличность таких людей, которые не только имеют право свободно продавать на рынке свою рабочую силу, но и экономически вынуждены к этому.. В-шестых, «коммерческая организация хозяйства, под которой здесь разумеется широкое применение ценных бумаг для установления прав участия в предприятиях и прав на имущество, словом: возможность исключительной ориентировки при покрытии потребностей на рыночный спрос и доходность предприятия»¹⁴.

Как видим, в качестве предпосылок современной капиталистической экономики Вебер устанавливает целый ряд социальных факторов (частная собственность на средства производства, свободный рынок, наличие отделенного от средств производства работника и т. д.). Особенность подхода Вебера сказалась в том, что он поставил рядом — без всякой попытки соподчинения, выведения одного из другого или из общей предпосылки — целый ряд различных моментов, таких, как вышеперечисленные социальные условия, техника производства, определенные правовые принципы и т. д. Попытаемся, однако, установить связь перечисленных факторов с основной предпосылкой рациональной экономики — «рациональным расчетом капитала».

Большинство перечисленных Вебером предпосылок капиталистического хозяйства имеет общий момент, характеризуемый как «освобождение» рынка — «от сословных ограничений», права — «от сращенности с нравами, обычаями и т. д.», производителя — «от средств производства». И действительно, легко понять, почему эти предпосылки необходимы для того, чтобы мог осуществиться «рациональный расчет капитала»: ведь расчет предполагает возможность превращения всех качественных характеристик в количественные, в то, что можно посчитать, что поддается учету, т. е. без остатка исчерпывается количественной характеристикой. Главный враг капиталистической экономики — это именно остаток, в какой бы форме он ни проявлялся, где бы ни выступал, и с этим «некалькулируемым остатком» капитализм со времени своего возникновения ведет войну не на жизнь, а на смерть.

Именно здесь многие последователи Вебера видят основной корень капиталистического отчуждения, и прежде всего отчуждения человека «от своей собственной сущности». Сам человек в его индивидуальном своеобразии, с его «некалькулируемыми» устремлениями и оказывается тем «остатком», против которого воюет принцип «голого количества». В такой античеловечной форме предстает сегодня рациональное начало, и понятно, что оно уже очень мало общего имеет с тем, что философы, начиная со времен античности и до XX в., именовали «логосом», «рацио», «разумом», «смыслом».

Такого рода рациональность Вебер именует формальной, отличая ее от так называемой материальной, т. е. содержательной, рациональности. «Формальная рациональность хозяйства определяется мерой технически для него возможного и действительно применяемого им расчета. Напротив, материальная рациональность характеризуется степенью, в какой снабжение определенной группы людей жизненными благами осуществляется путем экономически ориентированного социального действия с точки зрения определенных... ценностных постулатов...»¹⁵ Иными словами, экономика, руководствующаяся определенными критериями, лежащими за пределами того, что можно рационально подсчитать и что поэтому называется «ценностным постулатом», т. е. экономика, служащая целям, ею не определяемым, характеризуется как «материально рациональная». Напротив, современная капиталистическая экономика, руководствующаяся принципом «формальной рациональности», не допускающая никакого регулирования со стороны внешних «постулатов», приобретает самостоятельность, перестает быть «средством» для чего-то другого (для удовлетворения потребностей определенной группы людей) и становится самоцелью. Так Вебер, сам того не желая, по существу раскрывает античеловеческую сущность капиталистической экономики, выступающей как самоцель.

Материальная рациональность у Вебера — это рациональность для чего-то, рациональность, поставленная на службу определенной цели; «формальная рациональность»— это рациональность ни для чего, рациональность сама по себе, взятая как самоцель. Ее принцип — производство ради производства, и человек в ней лишь средство, с помощью которого данный принцип осуществляется. В этом пункте леворадикальная социология, опираясь на исследования Вебера, фиксирует действительно реальную ситуацию, при которой не производство существует для человека, а человек для производства.

«Формальная рациональная экономика», нуждающаяся в средстве учета, использует в качестве такового деньги, поскольку они представляют собой наиболее формальное средство. «С чисто технической точки зрения, — пишет Вебер, — деньги — самое совершенное средство ориентации хозяйственной деятельности»¹⁶. В самом деле, поскольку деньги в абстрактной количественной форме выражают стоимость любого товара, постольку они служат наиболее адекватным средством расчета капитала, сравнения капитала в начале и в конце каждой из предпринимаемых операций. А поскольку «расчет капитала и калькуляция... ориентированы не на «ограниченную полезность», а на рентабельность»¹⁷, то контроль доходности предприятия посредством бухгалтерии и составления баланса, а стало быть, и деньги приобретают огромную роль. Средство претендует на то, чтобы стать чем-то большим, чем просто средство.
Теперь нетрудно понять, почему Вебер мог заявить, что Марксова мысль наложила печать на все современное мышление. В самом деле, на формальный, абстрактный характер труда при капитализме, на принцип создания богатства вообще, вне связи как с тем индивидом, который производит богатство, так и с тем, для которого оно производится, указывал именно Маркс. «Особые навыки труда, — писал он, — все более становятся чем-то абстрактным, безразличным, а труд все более и более становится чисто абстрактной деятельностью, деятельностью чисто механической, а потому безразличной, индифферентной к своей особой форме; становится всего лишь формальной или, что то же самое, всего лишь вещественной деятельностью, деятельностью вообще, безразличной по отношению к форме»¹⁸.

Чисто количественная характеристика труда стала возможной, по Марксу, только в капиталистическом обществе, где возник труд, характер которого был противоположен античному и средневековому. Особенностью этого труда является прежде всего его абстрактная всеобщность, т. е. безразличие по отношению к определенной форме создаваемого им продукта, а стало быть, и к тому, какую потребность удовлетворяет последний. Говоря словами Вебера, этот труд подчиняется принципу формальной рациональности в отличие от античных и средневековых его форм, для которых была характерна материальная рациональность, т. е. он создавал потребительные стоимости. «Безразличие к определенному виду труда, — указывал Маркс, — соответствует такой форме общества, при которой индивиды с легкостью переходят от одного вида труда к другому и при которой данный определенный вид труда является для них случайным и потому безразличным. Труд здесь, не только в категории, но и в реальной действительности, стал средством для создания богатства вообще и утратил ту сращенность, которая раньше существовала между определенными индивидами и определенными видами труда. Такое состояние в наиболее развитом виде имеет место в самой современной из существующих форм буржуазного обще-* ства — в Соединенных Штатах. Таким образом, лишь здесь абстракция категории «труд», «труд вообще», труд sans phrase, этот исходный пункт современной политической экономии, становится практически истинной.

Исак, простейшая абстракция, которую современная политическая экономия ставит во главу угла и которая выражает древнейшее отношение, имеющее силу для всех форм общества, выступает тем не менее в этой абстрактности практически истинной только как категория наиболее современного общества»¹⁹.

Марксово определение абстрактно-всеобщего труда фиксирует важнейший момент буржуазного способа производства, а именно превращение труда в «средство для создания богатства вообще»²⁰. С этим моментом связан критический аспект веберовского учения, широко используемый леворадикальными социологами для критики современного капитализма.

Сущностью «формальной рациональности», как считает Вебер, является ее нейтральность по отношению ко всему тому, что в традиционных обществах (как называет Вебер общества, предшествующие капитализму) рассматривалось как цель, ради которой осуществляется производственно-экономическая деятельность людей. «Формальная рациональность» — этот по существу чисто технический разум, безразличный к «человеческим ценностям», эмансипированный от той сферы, которую в XX в. называют «сферой смысла», — уже сама по себе является обвинением буржуазного общества.

Соответственно «формально-рациональное» производство— это сфера, где то, что добуржуазные мыслители считали средством, становится самоцелью и приобретает самостоятельное существование со своей закономерностью: она-то и выступает как формальный закон, формальное рацио. То, что служило средством, превращается в цель, а то, что было целью, становится средством. Человек и его потребности становятся только средством, моментом, необходимым для нормального функционирования производства: человек существует для того, чтобы давать пищу производству. Этот феномен был понят Марксом как феномен отчуждения — термин, который означает не что иное, как отделение от индивида его собственной деятельности, а также продуктов этой деятельности и превращение их в некую самостоятельную реальность, существующую по своим собственным законам.

Отчуждение предполагает «переворачивание» дели и средств — именно то переворачивание, которое Beriep считает самым существенным моментом «формальной рациональности» и которое состоит в том, что, как отмечает К. Левит, «способ хозяйствования становится настолько самостоятельным, что... он уже не имеет никакого ясного отношения к потребностям человека, как такового»²¹.
«Формальная рациональность» — это жестко фиксируемый, не допускающий никаких «субъективно-случайных» отклонений закон, которому подчиняется, согласно Веберу, не только экономика, но и вся совокупность жизненных отправлений современного капиталистического общества. Это дает возможность, считает Вебер, изучать жизнь общества как «естественноисторический процесс», т. е. создать науку об обществе в том же смысле, в каком существуют науки о природе. Такой наукой представлялась Веберу социология.



⁷Вебер М. Аграрная история древнего мира. М., б. г., с. 18.
⁸Это свидетельствует о том, что Вебер часто выходит за рамки тех методологических принципов («идеальный тип» и т. д.), которые он сам сформулировал.
⁹Вебер М. История хозяйства. Пг., 1923, с. 176—177.
¹⁰Там же, с. 221.
¹¹Имеется в виду свободная рабочая сила. — П. Г.
¹²Weber М. Wirtschaft und Gesellschaft, Hbd. I. Tübingen, 1956, S. 124.
¹³Вебер M. История хозяйства, с. 177.
¹⁴Там же, с. 177—178.
¹⁵Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft, Hbd. I, S. 60.
¹⁶Там же, с. 61.
¹⁷Там же, с. 65.
¹⁸Маркс КЭнгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 248.
¹⁹Там же, с. 41.
²⁰Там же.
²¹Löwith К. Max Weber und Karl Marx. Stuttgart, 1960, S. 27.

<< Назад   Вперёд>>