Мы убеждены, что истоки политики и политического самоопределения
человека в первую очередь проистекают из некоторых метафизических
догм и лишь потом заимствуют из конкретной социальной реальности
лозунги и клише, сквозь которые и посредством которых эти догмы
находят свое непосредственное выражение. Причем в большинстве случаев
сами эти догмы остаются целиком за кадром, и не только рядовые носители
идеологии, но и сами ее выразители или “создатели” подчас не имеют
о них ни малейшего представления. Эти метафизические догмы могут внедряться
в человека либо через смысловое подразумевание традиционных символов
и знаков (культурный или социальный фактор), либо через врожденные
психо-ментальные установки (психо-генетический фактор), либо через
экзистенциальную реакцию человека на Бытие (экзистенциальный
фактор). В любом случае метафизическая догма, пред-определяющая идеологию,
переживается человеком как нечто внутреннее, безусловное, как некий бытийный
императив и, быть может, поэтому сама попытка выявления этой догмы в чистом
виде так часто претит, вызывает отталкивающую реакцию. Это можно заметить
и на более поверхностном уровне, когда носитель конкретной политической
доктрины очень часто затрудняется определить сущность своей принципиальной
( а не конкретной по отношению к данному вопросу) позиции, отождествляя
ее с чем-то само собой разумеющимся. (К примеру, существуют коммунисты,
которые и не подозревают о том, что коммунистическая идеология принадлежит
к числу “левых” идеологий, что соответствует ее объективному положению,
и искренне считают ее ни правой и ни левой, но центральной, или иначе,
“единственно” верной).
Но как бы ни протестовали рядовые носители политических взглядов
или изощренные политологи аналитического направления, именно обобщения,
касающиеся идеологических принципов и метафизических догм идеологии,
позволяют хоть как-то ориентироваться в хитросплетениях современных
политических процессов, и такие книги, как “Фанатики Апокалипсиса” Н.Кона,
“Социализм как явление мировой истории” И.Шафаревича , труды А.Безансона
(написанные как попытки глобальных обобщений), при всем скептицизме в
их адрес, рано или поздно становятся путеводными ориентирами для
большинства специалистов в этой области, именно на их основе строящих
уже более детальные и нюансированные модели. В этом смысле даже почти
иррациональные идеологемы Новых Философов (А.Б.Леви, Глюксман и т.д.),
коль скоро они хоть что-то обобщают, часто берутся в качестве отправной
точки для исследований более “трезвых” и “рациональных” социологов
и политологов. Более того, именно в глобальных обобщениях представители
диаметрально противоположных мировоззрений часто приходят к утверждению
одной и той же объективной картины идеологического пространства,
при том, что моральные и ценностные акценты ставятся, естественно,
на противоположных полюсах этого пространства, в то время как
без этих обобщений само использование отдельных терминов теми или иными
политическими группами настолько различается, что складывается впечатление,
будто люди разных идеологий принадлежат к разным вселенным, просто
не имеющим между собой общей меры. Именно согласие в отношении объективной
картины идеологического пространства между политическими антогонистами,
согласие, рождающееся из глобальных обобщений и схематизаций, и вызвало
к жизни ходовой штамп о “совпадении правого и левого экстремизма”. Этот
штамп, будучи совершенной бесмыслицей, если понимать его прямолинейно,
на самом деле является искаженной по форме констатацией “согласия
в объективном обобщении” у наиболее глубоких идеологов разных ориентаций,
которые с максимальной ясностью понимают метафизический догмат, лежащий
в основе своей собственной позиции, в отличие от рядового носителя
идеи, действующего больше в силу идеологической инерции и не отделяющего
в данном случае причину от следствия, или другими словами, идею от ее
носителя, то есть от себя самого. (Это имеет в виду Ф.М.Достоевский,
описывая одного из персонажей своего романа “Бесы”, Кириллова — “идея
его съела”). Поэтому об “экстремизме” здесь можно говорить лишь в этимологическом
смысле слова, то есть как о “предельном” (экстремум — предел) проникновении
в сущность своей и чужой позиции, а вместо “совпадения” или “слияния”
противоположностей в реальности речь идет о “понимании” (или о его отсутствии,
тогда это уже не “экстремизм”) приверженцами противоположных идеологий
глубинных истоков и метафизических догматов, проступающих ск возь пропагандистские
прагматически выдвигаемые лозунги, тезисы, идеи, учения конкретных
политических сил. В реальной идеологической жизни, как и в реальности
вообще, противоположности не совпадают, иначе и духовная борьба
метафизических позиций и сама реальность были бы иллюзорным спектаклем,
лишенным всякого конечного смысла.
<< Назад
Вперёд>>