• О. Танин, Е. Иоган
 

Военно-фашистское движение в Японии


Глава третья. Социал-фашизм и национал-социализм
 


Мы отмечали уже выше, что период проведения капиталистической рационализации в японской промышленности и усиления японской агрессии в Китае (шаньдунская авантюра), выдвинувший потребность в «сильной власти», олицетворенной ген. Танака, дал также толчок и оформлению «государственно-социалистических» организаций, главная задача которых заключалась в борьбе с левым профсоюзным движением в целях разложения изнутри пролетарского фронта сопротивления капиталистической рационализации. Это были организации учеников проф. Уэсуги — Амано, Накатани («Общество единомышленников возвеличения родины»), организации последователя Такабатаке — Цукуи («Массовое общество», «Кюсий Айкоку То», «Кюсин Айкоку Родося Сонмей») и наконец организации, отколовшиеся от «Общества действия», «Общества обновления», и др.

В этом течении реакционно-шовинистического движения дальнейшее углубление экономического кризиса, вступление Японии в войну и повысившаяся руководящая роль армии во всем лагере реакции также привели к существенным сдвигам. Сначала обострение внутренней политической обстановки в стране натолкнуло на мысль о создании вместо раздробленных групп более мощных объединений. Идея заключалась в том, чтобы, как это говорил сам Цукуи, создать единую национал-социалистическую организацию, которая будет в среде рабочих выполнять те же задачи, какие в других социальных слоях выполняла созданная в этот же период Тоямой также массовая «Национальная партия» («Нихон Кокуминто»). Предполагалось при этом, что между новой единой национальной партией и массовой партией Тоямы будет поддерживаться деловой контакт.

С этой целью в феврале 1930 г. группа Цукуи, группа Амано-Накатани, а также Китида (из «Тайбося») слили руководимые ими организации в единое «Массовое патриотическое общество» («Айкоку Тайсюто»), насчитывавшее до 50 тыс. членов. Однако общество это не было долговечным, главным образом вследствие того, что часть общества, возглавлявшаяся Цукуи, тянула его в сторону наиболее тесного сближения с явно черносотенными организациями Тоямы, а другие группы, вошедшие в общество, считали, что постоянные совместные выступления с Тоямой подрывают авторитет общества в глазах рабочих. Результатом этого явился раскол общества: группа Цукуи и Китида ушла из общества и связалась с организациями Тоямы, в рядах которых они впоследствии стали работать, а группа Амано — Накатани, оставшаяся в обществе, реорганизовала его в «Патриотическую рабочую партию» («Айкоку Кинро То»). Эта партия, насчитывающая около 10 тыс. членов, не пользуется большим влиянием, но она представляет для нас интерес, так как явилась одним из центров той новой полосы «национал-социалистического» движения, которая началась после оккупации Манчжурии и последовавшего за ней раскола социал-демократических партий. Поэтому о программе этой партии стоит сказать несколько слов.

Партия, во-первых, объявила себя антипарламентской и строго монархической: «Наша партия, — читаем мы в программе патриотической рабочей партии, — будет уничтожать все те силы, которые незаконно станут между императором и народными массами, с тем чтобы создать честное государство на великих принципах единой семьи императора и народа». Второе руководящее программное положение партии — всемерная поддержка империалистической экспансии Японии: «Мы провозглашаем мировую миссию японской расы, стремимся к укреплению национализма на базе равенства всех народностей и управления природных богатств», что как мы знаем, на языке японских империалистов означает их право на грабеж богатств и природных ресурсов азиатского континента. Наконец для оправдания своего названия рабочей партии «Айкоку Кинро То» включает в свою программу обычные «антикапиталистические» лозунги: «управление промышленностью государством», «гармония доходов трудящихся деревни, города и моря», «противостоять партиям монополистического капитализма» и т. д.

Дальнейшая история этой партии, так же как и другой сохранившейся до этого времени национал-социалистической партии — «Общества обновления» Мицикавы — связана уже с расколом, происшедшим вскоре после начала манчжурских событий в социал-демократических партиях. Поэтому сейчас необходимо характеризовать обстоятельства этого раскола.

К сентябрю 1931 г., т. е. к моменту манчжурской оккупации, японские рабочие организации группировались вокруг трех центров: правого, возглавляемого партией «Сякай Минсюто», центристского (термин этот в данном случае условный), возглавляемого партией «Роно Тайсюто», и левого, в котором сотрудничали коммунисты и левые профсоюзные элементы из «Дзенкио».

«Сякай Минсюто» (социал-демократическая партия) возникла из раскола в 1926 г. рабоче-крестьянской партии («Родо Номинто»), объединявшей первоначально все направления в японском рабочем движении. Правое крыло этой партии и послужило основой для создания «Сякай Минсюто». Все последующие годы «Сякай Минсюто» противодействовала восстановлению единства в рядах рабочего движения, подменяя разрешение этой задачи стремлением объединить на своей платформе и под своей гегемонией правые элементы, имевшиеся в различных социалистических группировках. «Наша партия, — заявляли вожди «Сякай Мийсюто», — движется в направлении к крупному объединению с прочими политическими силами, имеющими аналогичный с нашим дух руководства, т. е. в направлении к образованию крупного правого крыла». Поддержка, со стороны буржуазии, правительства и полиции была основной причиной того, что на, выборах 1928 г. этой партии удалось повести за собой значительную группу рабочих избирателей. Под идеологическим, а отчасти непосредственным организационным руководством «Сякай Минсюто», действует правое крыло профессионального движения. Оно состоит из «Японской федерации труда» («Нихон Родо Содомей»), объединяющей около 40 тыс. членов, «Японской федерации моряков» (88 тыс. членов), «Федерации рабочих морских арсеналов» (41 тыс. членов) и ряда других более мелких объединений. Когда, в декабре 1928 г. в связи с приездом в Японию Альберта Тома все эти организации объединились в «Комитет по ускорению рабочего законодательства», то под его руководством оказалось около 200 тыс. профессионально организованных рабочих, что составляет около двух третей всех членов легальных японских профсоюзных объединений. Позже (в июле 1931 г.) с целью подчинить своему руководству центристские профсоюзы «Комитет по ускорению рабочего законодательства» был реорганизован в «Японский рабочий клуб» («Нихон Роду Курабу»), к участию в котором была привлечена также «Всеяпонская федерация рабочих союзов» («Дзенкоу Родо Кумиай Домей»), работавшая до этого под руководством центристской «Тайсюто». Поскольку речь идет о профдвижении, надо иметь в виду, что многие японские профсоюзы не только не настроены по производственному признаку, но не являются даже цеховыми рабочими союзами, а объединяют рабочих данной профессии под непосредственным руководством состоящих на жаловании у хозяев старшинок, подрядчиков и т. д. Это относится например к самому многочисленному в Японии Союзу моряков, теснейшим образом связанному с судовладельцами, полицией и т. д. Руководители Союза моряков открыто состоят на жаловании судовладельческих компаний, эти компании отводят помещения для союза, объявляют о приеме на работу только членов союза и т. д.

В кратких чертах идеология «Сякай Минсюто» и находящихся под ее руководством профессиональных союзов характеризуется на протяжении всей их политической истории прежде всего полной лояльностью и преданностью no отношению к монархическим и шовинистическим идеям, культивируемым господствующими классами Японии. Эта откровенная реакционность правого крыла японского профдвижения до известной степени отличает их от западных, амстердамских профсоюзов, в большей мере рядящихся в тогу демократических идей и радикальной и пацифистской фразеологии.

В соответствии с этим японская социал-демократия в своей политической программе, а тем паче в своей политической практике и не помышляет о том, чтобы поднять голос против основных устоев реакции в Японии: против военно-полицейской монархии, помещичьего землевладения и т. д. Политическая программа социал-демократов ни словом не оговаривается о монархии, ограничиваясь требованиями расширения избирательного права, удлинения сессий парламента и лишения Верхней палаты права вносить поправки в бюджет, принятый парламентом, здание же монархического режима в целом и политического бесправия парламента остается совершенно незатронутым. Аграрная программа социал-демократии построена на признании помещичьей собственности на землю и выставляет лишь требование права на вечную аренду, установления максимума арендной платы и т. д. Нечего и говорить, что классовая практика японской социал-демократии и правых профсоюзов во всех конфликтах, возникающих между трудом и капиталом, характеризуется последовательной защитой капитализма, весьма слабо прикрытой теорией «примирения классовых противоречии».

Японская социал-демократия была в частности одной из главных опор буржуазии в проведении рационализации промышленности в 1926 — 1928 гг. Находившиеся под руководством социал-демократии профсоюзы доказывали, что никто так не заинтересован в рационализации, как рабочий класс. «Рационализация, — читаем мы в решениях содомеевского профсоюзного съезда 1928 г., — основанная на гармоническом сотрудничестве труда и капитала, является практическим выражением хозяйственной демократии». В Японии с ее колониальным режимом эксплоатации пролетариата и одним из самых отсталых в мире законодательств о труде это применение амстердамской формулы о «хозяйственной демократии» выглядит конечно особенно цинично. Когда впоследствии в рядах правого крыла рабочего движения под влиянием роста фашизма и домогательств реакционной военщины стало крепнуть направление так называемого «государственного социализма», это привело к тому, что мысль о возможности «гармонического сотрудничества» была расширена и в сторону включения монархии в это сотрудничество. На монархию возлагается задача обновить загнивающий капитализм путем добровольной передачи помещиками и капиталистами их собственности нынешнему буржуазно-помещичьему государству.

«Экономика труда» (орган «Содомея») в мае 1932 г. писала:

«Движение за передачу крупной промышленности должна быть гуманным насилием, призывающим помещиков и капиталистов к добровольному принятию этой идеи на основе осознания сущности интересов японской нации. Подобно тому как во время революции Мейдзи передача феодальных земель была вызвана гибелью феодального хозяйства, передача крупной промышленности вызвана также гибелью капиталистического хозяйства».


Так вожди правого профдвижения приходят к прямому повторению основных лозунгов фашизма о «второй реставрации».

Они же совместно с вождями японской социал-демократии выступают и последовательными защитниками агрессивной внешней политики японского империализма. Надо иметь в виду, что японское профдвижение не входит в Амстердамский интернационал, а японская социал-демократия не входит во II Интернационал, так как даже подобные международные связи почитаются слишком обременительными. Вместо этого вождь японского правого крыла профдвижения Сузуки в течение ряда лет пытался создать Паназиатский интернационал, который на деле должен был явиться не чем иным, как приспособлением к потребностям социал-фашизма великодержавной империалистической идеи самого агрессивного крыла господствующих классов Японии, выступающего под лозунгом «Азия для азиатов». В соответствии с этим японские социал-фашисты проявляют величайшую заботу к делу сохранения боевой мощи японской армии как главного орудия империалистических захватов.

Один из социал-демократических теоретиков, Мицусита, в книге «Реформа военной системы», вышедшей в Японии в 1928 г., писал, что —

«...мы высказываемся за сокращение вооружений и снижение военных расходов, но это не должно означать ослабления вооружений. Мы безусловно требуем превосходных вооружений, не уступающих вооружениям врага».


И даже тогда, когда социал-демократические лидеры выступают с критикой военщины, они это делают не потому, что пытаются разоблачить милитаризм в глазах масс, а потому, что хотят выслужиться перед буржуазией, как носители более дальновидной и потому могущей принести большие успехи империалистической политике. Так например Ассо, лидер левого крыла социал-демократии, выступил недавно с большой статьей против военщины, «обрекшей население Японии на колоссальные жертвы и ничего ему взамен дать не способной».

Ассо противопоставляет японскую военщину англичанам, которые
«...мало шумят, но незаметно для внешних наблюдателей захватывают целые обширные страны, тогда как японцы имеют только Корею, Формозу и Манчжурию, которые пока что вызывали затраты со стороны казны, но приносили мало дохода».


Опираясь на привилегированные слои «рабочей аристократии» (в состав которой входят мастера, старшинки, надсмотрщики и т. д.), сравнительно высокий уровень жизни которых связан с получаемыми японским империализмом колониальными сверхприбылями, социал-демократическая партия («Сякай Минсюто») постаралась оформить соответствующую теорию, оправдывающую внешнюю империалистическую экспансию Японии. Основой для этого послужила точка зрения, объединяющая все группировки японских господствующих классов и исходящая из признания того, что Япония обойдена и обижена более мощными империалистическими хищниками при разделе колоний и поэтому борьба Японии за расширение сферы своей колониальной эксплоатации справедлива и необходима. Эта завзятая империалистическая теория только поверхностно маскируется «марксистской» фразеологией.

Один из лидеров японской социал-демократии и ее присяжный теоретик Такахаси еще в 1928 г. следующим образом аргументировал эту теорию:

«С тех пор как все страны земного шара были поделены между мировыми державами, возникла опасность постоянных войн за перераспределение при помощи меча уже захваченных земель. Естественно, что те, которые завладели большим числом колоний, заинтересованы в поддержании status quo, чтобы обеспечить неприкосновенность своих территорий. Раньше территориальная агрессия считалась у них актом героизма, теперь ее рассматривают как акт негуманности и несправедливости. Всякую нацию, которая попытается нарушить этот status quo, будут рассматривать как общего врага всех наций, и этим объясняется поражение Германии в последней войне.
Ясно, что отсталые капиталистические нации не могут вести империалистических войн с развитыми нациями, которые располагают такими международными органами, как Лига наций, конференции по разоружению и пр. Все эти органы должны служить орудиями для поддержания status quo в интересах господствующих наций.
Но старые методы территориальных войн теперь заменяются «освободительной тактикой». Эту политику впервые применили Соединенные штаты после мировой войны по отношению к Турции, Персии и Китаю. Вашингтонская конференция была созвана американским правительством, чтобы осуществить эту политику. Этим объясняется отсутствие единства, проявленное державами в Китае».


Г-н Такахаси естественно считает Японию отсталой капиталистической страной. По его мнению, одного единственного вопроса, а именно проблемы перенаселения, достаточно, чтобы убедиться в том, что Япония — государство, интересы которого крайне стеснены монополистической политикой развитых наций. Он ссылается на утверждение Ленина о том, что война между Германией и союзниками была неизбежна благодаря несоответствию между исключительным промышленным развитием Германии в период 1890-1913 гг. и недостатком колоний у нее, что и вызвало мировую войну.

Далее г. Такахаси переходит к росту народонаселения в Японии и к рогаткам, которые ставятся японской эмиграции. Если Япония вынуждена будет сражаться с передовыми капиталистическими нациями из-за избытка населения, то эту войну, по его мнению, нельзя назвать империалистической.

«Ленин, быть может потому, что сам был белым человеком, не мог рассматривать вопросы народонаселения так серьезно, как мы, японцы, — продолжает г. Такахаси, — он ничего не говорил о том, что империалистическая монополия великих держав на территории толкает отсталые страны на войны из-за перенаселения.
Тот факт, что мы страдаем от перенаселения в результате территориальной монополии империалистических наций, означает, что наша страна страдает и от империалистической эксплоатации тех же наций.
Правда, нас не эксплоатируют так прямо и непосредственно, как Китай и Индию, но все-таки нас эксплоатируют. Если бы Америка и Австралия открылись для нашей эмиграции, жизненный уровень японского народа поднялся бы, скажем, от 7 до 10. Эта разница в 2 или 3 пункта и есть то, что у нас забирают империалистические державы, обладающие монополией на поверхность земли».


Мы видим, что еще до манчжурской оккупации в правом крыле японской социал-демократии созрели и заняли господствующее положение взгляды, которые затем на все лады повторялись японскими фашистами. Но именно этот откровенно-реакционный характер партии «Сякай Минсюто» и порождал в рядах социал-фашизма, если только он хотел выполнить свою роль опоры господствующих классов, потребность в выдвижении других групп, которые в целях уловления революционизирующихся рабочих масс умели бы прикрывать свою реакционно-империалистическую сущность более тонким идеологическим покрывалом. Роль этой ширмы для откровенного социал-фашизма сыграли так называемые «центристские пролетарские партии».

В результате ряда расколов, начиная с 1926 по 1930 г., возникли две центристские партии, которые в 1931 г. объединились во Всеяпонскую рабоче-крестьянскую массовую партию («Дзенкоку Роно Тайсюто»).

Партия эта сложилась из различных центристских элементов, искавших в слиянии возможности укрепить свои позиции для борьбы с усиливающимися левыми течениями в руководимых ими профессиональных и крестьянских союзах. В новую партию вошли, во-первых, «Роното» (Рабоче-крестьянская партия), насчитывавшая 8 — 9 тыс. человек, но раздираемая внутренней борьбой между правой группой Ояма и прибегавшей к левой фразеологии группой Хососако — Каваками и др.


Во-вторых, в новую партию вошла и получила в ней преобладающее влияние «Всеяпонская массовая партия» («Дзенкоку Тайсюто»), насчитывавшая 72 тыс. членов и опиравшаяся на ряд крупных профобъединений. В политическом отношении эта партия занимала промежуточные позиции между «Сякай Минсюто» и «Роното», но в ее рядах была сильная левая оппозиция. Наконец третьей группой, вошедшей в объединение, явилась отколовшаяся от «Сякай Минсюто» группа в 1 — 2 тыс. человек работников кансайских профсоюзов. Большую роль в деле слияния трех этих партий сыграл Крестьянский союз («Дзенкоу Номин Кумиай»), руководители которого попытались путем объединения задушить нараставшее в рядах союза оппозиционное левое течение.

Новая партия на словах декларировала свое резко оппозиционное отношение к «Сякай Минсюто», обвиняя ее в скатывании к социал-фашизму, но на деле никакой борьбы против «Сякай Минсюто» эта партия не вела. Роль ее заключалась в том, чтобы путем отказа от откровенной монархической и шовинистической линии «Сякай Минсюто» удерживать революционными фразами левеющие под влиянием кризиса слои рабочих от перехода в лагерь коммунизма. Однако даже революционность ее фразеологии остается весьма ограниченной и условной.

«Роно Тайсюто» под своим руководством объединила ряд профессиональных союзов. Крупнейшие из них — Всеяпонский рабочий союз («Дзенкоку Родо Кумиай») и Генеральный совет рабочих союзов («Родо Кумиай Сохиогикай»), отколовшийся от левого профдвижения. Общая численность центристских профсоюзов доходила к сентябрьским событиям 1931 г. до 50 тыс. человек.

Несмотря на ожесточенный полицейский террор, в противовес правым и центристским социал-фашистским организациям концентрация сил происходила и на левом крыле рабочего движения. Это нашло свое выражение в росте японской компартии, ее орабочении и очищении от ликвидаторских элементов и в создании левого профсоюзного центра — «Национальной конфедерации профсоюзов» («Дзенкоку Киогпкай» или «Дзенкио») и революционной оппозиции в руководимых социал-фашистами профсоюзах. Описание этого крыла рабочего движения выходит однако за рамки нашей работы.

Что касается крестьянского движения, то политическое размежевание имело место и здесь под влиянием расколов политических партий и рабочих организаций. Единый до 1926 г. Японский крестьянский союз («Нихон Номин Кумиай») разбился также на три самостоятельных центра в соответствии с политическими группировками в рабочем движении.


* * *


Таково было положение, в котором застали японское рабочее движение манчжурские события в сентябре 1931 г. Переход японского империализма в решительное наступление был сигналом к мобилизации для всей его агентуры в рядах японского рабочего движения. Первой активизировалась группа Акамацу — Коики — Симонака в рядах «Сякай Минсюто». Акамацу занимал до сих пор пост генерального секретаря партии. Это однако нисколько не мешало ему еще с 1924 г. выдвигать ультрашовинистическую теорию «научного японизма». Накануне сентябрьских событий 1931 г. он опубликовал серию статей «Национализм и социализм», в которых продолжал развивать свою теорию «научного японизма», и наконец уже после манчжурских событий выступил с рядом статей и брошюр, в которых довел свою теорию до ее логического конца, объявив, что «империализм является своего рода национальным движением» и должен поэтому поддерживаться пролетариатом. Исходным пунктом этой теории является утверждение, что интересы рабочих различных стран противоречивы.

«Ошибка марксистских интернационалов, — писал Акамацу, в своей книге, — заключается в том, что они в истории борьбы человечества видят лишь борьбу классовую и не признают ни расовой, ни национальной борьбы. Поэтому они утверждают, что существует противоположность классовых интересов лишь между пролетариатом и буржуазией каждой страны, а между пролетариатом разных стран не существует противоположности международных интересов и поэтому пролетариату всех стран следует создать единый международный фронт для ведения классовой войны против буржуазии всех стран. А отсюда возможно и целесообразно международное объединение сил, т. е. интернационал. В противоположность учению марксистских интернационалов мы признаем, что пролетариат любой страны, ведя классовую войну, не может избежать и войны расовой. Поэтому мы считаем невозможным создание единого международного фронта, который предлагает компартия».


По мнению Акамацу, даже победа социализма во всех странах не приведет к уничтожению противоречий между нациями.

«Я не говорю, что за установлением социалистического хозяйства всеми нациями немедленно последует всеобщий мир. Некоторые страны имеют большее материальное богатство и меньшее население, чем другие. Таким образом справедливое распределение богатств и труда представляет из себя большой вопрос. При разрешении этого вопроса более развитые нации естественно будут стараться удержать свои экономические преимущества возможно дольше, в то время как отсталые нации будут требовать освобождения естественных богатств и справедливой миграции народов. В этом и заключается борьба за существование между нациями. Всеобщий мир станет реальностью только тогда, когда эта борьба будет изжита и справедливо урегулирована. И всеобщий мир не может быть осуществлен так легко, как это кажется многим из наших друзей».


В своей книге «Утопизм и реализм в международном социализме» Акамацу доказывал, что каждая нация строит социализм по-своему и японская нация не может начать строительство социализма иначе, как с захвата в свои руки естественных богатств соседних стран, ибо у нее самой этих богатств мало. Эту «реальную политику» Акамацу противопоставлял утопизму левых и в качестве примера, достойного подражания, указывал на английских лейбористов, которые полностью поддерживают колониальную политику британского империализма.

«Британский рабочий класс, — пишет он, — в современной британской капиталистической системе принимает участие в разделе тех богатств, которые британские капиталисты выколачивают из колоний. В этом — главная причина развития, которого достигли английские тред-юнионы за несколько последних десятилетий. Если британский рабочий класс хочет сохранить свой жизненный уровень, он не может отделить его от эксплоатации колоний. Другими словами, английские рабочие по своему существу националистичны, а не интернациональны. Британскому рабочему классу как таковому необходимо сохранять эту экономическую политику, чтобы защищать свои экономические права».


Помимо поддержки империалистической агрессии для строительства социализма в Японии, по мнению Акамацу, необходимо однако еще и сотрудничество между классами внутри государства, а силой, вокруг которой может и должна сплотиться вся нация, является «государство», т. е. монархия.

«Соответственно принципу национализма, — пишет Акамацу, — пролетариат одного государства для осуществления социализма в пределах собственного государства должен прежде всего оказать поддержку капиталистической национальной экономике». Формой этой поддержки должно быть «сотрудничество с государством, в развитии которого заинтересован весь народ».
«Государство, — пишет Акамацу, — является единственной формой общественной жизни человечества и слагается из трех вещей на протяжении всей истории: земля, народ, верховная власть».


Позже в беседе с журналистами, устроенной редакцией журнала «Сенкай Орай», Акамацу разъяснил, что он понимает под «государством» :

«В народе существует сильное мнение, что император представляет семейную систему всей японской нации. Мне кажется, что никто не говорит о том, что император представляет буржуазию»1.


Из всего этого у Акамацу следует уже вывод, что интернациональное пролетарское движение должно смениться движением национальным.

«Вследствие распадения системы мирового капитализма на национальные системы, — утверждает Акамацу, — пролетарское интернациональное движение теряет свой объект. Интернационализм пролетарского движения лишается всякого основания».


Что же осталось во всей программе Акамацу и его сторонников от их прежнего «социализма» и почему они называют себя национал-социалистами? Остались фразы против засилия финансовых концернов, травля «своекорыстных капиталистов» и т. д. «Акамацу напоминает, — пишет один японский автор, — что именно члены его партии наиболее активно выступали против спекулятивной закупки долларов крупнейшими банкирскими домами — Мицуи, Сумитомо, Мицубиси». Вот к этой критике «хищных монополистов» и противопоставлению им хороших капиталистов, которые заботятся обо всей «капиталистической национальной экономике» и таким образом не мешают ее «социалистическому развитию», и сводится весь плоский «социализм» г. Акамацу.

Что такая «критика» капитализма лишь облегчает ему выполнение его задач — свидетельствует позиция Акамацу в манчжурском вопросе, т. е. в том центральном практическом вопросе, ради которого он сочинял все свои теории. В манчжурском вопросе Акамацу и его сторонники с первых же шагов японской оккупации заняли позицию всесторонней поддержки этой захватнической военной авантюры, но оговорили свою поддержку одним условием, а именно: завоеванные народом богатства Манчжурии должны достаться не капиталистам, а всей нации. Акамацу и Конке выступили с лозунгом: «Манчжуро-монгольские интересы — в руки народных масс!», оправдывая разбойничий захват Манчжурии японской военщиной.

Письмо депутата Мацутани, выражающего, по свидетельству Акамацу, точку зрения национал-социализма, требовало:

«Особые права, и интересы в Манчжурии и Монголии должны защищаться. Эти права, нужно вырвать из рук капиталистов и передать рабочим и крестьянам. Должно быть отдано распоряжение об отправке на поля Манчжурии и Монголии 2 млн. японских безработных и передать им осуществление этих прав и привилегий».


Но это и было именно то, что требовалось всем группам господствующих классов Японии, в том числе и финансовому капиталу: изобразить войну за Манчжурию как дело, в котором заинтересованы не капиталисты и помещики, а как дело, в котором крайне заинтересована вся нация.

В течение полугода после сентябрьских событий группа Акамацу вела совершенно свободно в рядах социал-демократической партии пропаганду самого откровенного фашизма, требуя роспуска партии и создания новой «национал-социалистической партии». Партийное руководство не принимало никаких мер против этой агитации, а надеялась найти общий язык с группой Акамацу путем дальнейших уступок фашизму в программе и политических установках партии. Именно поэтому «тезисы нового курса движения», принятые на съезде партии в конце января 1932 г., провозглашая уважение к существующему государственному строю, заявляли о необходимости пересмотреть марксистское понимание «государства» и солидаризировались с идеологией национализма. Что касается манчжурского вопроса, то с первых же шагов оккупации руководство «Сякай Минсюто» стало на позицию, ничем не отличающуюся от позиции Акамацу. Резолюция ЦК «Сякай Минсюто» от 22 ноября 1931 г. говорила:

«Мы убеждены в том, что создание социалистической Японии есть необходимый шаг на пути к международному социализму. Мы протестуем против насилия над нашими правами и интересами в Манчжурии. Мы протестуем от имени пролетарских масс Японии. Мы приходим к решению, что управление хозяйственными предприятиями в Манчжурии должно быть вырвано из рук капиталистов и должно находиться в крепких руках масс. Мы убеждены в том, что демократическое управление хозяйственными предприятиями, осуществляемое совместно народами Японии и Китая, есть лучшее разрешение манчжурской проблемы. Таким образом для того, чтобы разрешить манчжурскую проблему, абсолютно необходима коренная ломка, нашей экономической системы».


Военщина и крайне шовинистические круги имели полную возможность использовать в своих целях социал-демократию, поскольку она стала на эти позиции.

«Хорошо известен факт, — сообщает корреспонденция из Осака в марте 1932 г., — что представители «Сякай Минсюто» (правые социал-демократы) и «Дзенкоку Роно Тайсюто» (левые социал-демократы), которые были посланы в Манчжурию для «исследования положения», финансировались фашистскими конспираторами. Они привезли обратно сообщения о том, что Япония не начинала войны в Манчжурии, но что она была вынуждена защищать своих граждан и свои «интересы» и что поэтому трудящиеся Японии должны поддерживать эти действия».


Таким образом руководство социал-демократической партии делало все, что от него зависело, для того чтобы найти общий язык с Акамацу. Однако группа Акамацу не сочла себя удовлетворенной этим уступками и продолжала оставаться в рядах «Сякай Минсюто» лишь для того, чтобы использовать ее аппарат для подготовки создания фашистской партии. Таким образом в «Сякай Минсюто» оформилось два течения: одно, возглавляемое Акамацу, Койке и др., открыто высказалось за национал-социализм; другое, возглавляемое Катаяма Тецу, Мацуока, Кидкава, оставалось на старой позиции социал-фашизма, высказываясь за принцип объединения всех пролетарских партий на основе «против трех» (т. е. против коммунизма, фашизма, капитализма). Если, несмотря на всю уступчивость, проявленную лидерами социал-демократии по отношению к точке зрения Акамацу, раскол социал-демократической партии стал все же неизбежным, то в основе этого бесспорно лежит объективная необходимость для японского империализма осуществить двойной маневр в рабочем движении: с одной стороны, использовать социал-фашизм для выпестовывания в его рядах открыто фашистской партии, с другой стороны — продолжать использовать социал-фашизм и по его старому назначению — распространения в рабочем классе иллюзий о возможности защищать свои классовые интересы под руководством социал-демократических вождей. Лишь понимание этой объективной необходимости, порожденной процессом революционизирования широкой рабочей массы, открывает нам причины перегруппировок, происшедших в течение 1932 г. в так называемом «социалистическом» лагере.

15 апреля 1932 г. состоялся пленум ЦК «Сякай Минсюто», и на нем большинством 61 голоса против 52 точка зрения Акамацу была отвергнута. Лидер партии Абе также высказался против неё. После этого сторонники Акамацу покинули пленум и объявили о своем выходе из партии. Считалось, что за Акамацу стоит приблизительно 30 тыс. сторонников в «Сякай Минсюто», которые вместе с ним выходят из партии.

Параллельно произошел раскол и в профсоюзном и крестьянском движении, находившемся до сих пор под руководством «Сякай Минсюто». Со времени оформления национал-социалистического движения из «Содомея» откололось 12 тыс. членов профсоюзов, что составляет одну треть всех членов союзов, входивших в «Содомей». Поддерживающий до сих пор «Содомей» Крестьянский союз («Нихон Номин Кумиай») заявил, что он стоит за Акамацу. Поэтому противники Акамацу внутри Крестьянского союза 18 мая вышли из союза, создали новую «Федерацию японских крестьян» («Нихон Номин Содомей») во главе с Сузуки Бундзи. Одновременно с расколом в «Сякай Минсюто» развивались аналогичные события в центристской партии «Тайсюто».

В ЦК «Тайсюто» 5 членов (Имамура и др.) также подали заявление с пропагандой национал-социалистических идей. Эта группа опирается на профсоюзы «Дзенкодомей». Она имеет также влияние в «Крестьянском союзе» партии «Тайсюто Дзенкоу» — «Номин Кумиай». Большинство ЦК «Тайсюто» отвергло точку зрения «пяти героев». На следующий день группа «пяти героев», к которой присоединилось еще несколько видных деятелей во главе с председателем «Всеяпонской федерации профсоюзов» (Оя Сойдзо, Фудзиока, Бунроку (председатель контрольной комиссии) и Имамура, заявила о своем выходе из «Тайсюто». Вместе с ними из партии ушло 19 местных отделений «Всеяпонской федерации профсоюзов». Несколько раньше из «Тайсюто» вышла также фашистская группа — Такаяма, Кондо, Сакамото, возглавлявших «Генеральный совет рабочих союзов» («Родо Кумиай Сопхотикай») и открыто принявших сейчас участие в подготовке к созданию национал-социалистической партии.

Таким образом как из рядов «Сякай Минсюто», так и из рядов «Тайсюто» произошло отпочкование национал-социалистических элементов, которые предприняли теперь попытку объединиться и оформиться в фашистскую партию.

29 мая 1932 г. состоялась организационная конференция по созданию фашистской партии, которая должна была объединить все вышедшие из «Сякай Минсюто» и из «Тайсюто» национал-социалистические элементы. Однако на деле такого объединения не получилось вследствие разногласий организационного и персонального характера, возникших между Акамацу и другим, вышедшим из «Сякай Минсюто» национал-социалистом — Симонака.

Обе эти группы организовали самостоятельные партии. Созданная группой Акамацу партия называется «Нипонкоку Сякайто» («Японская государственно-социалистическая партия»).

Помимо группы Акамацу из «Сякай-Минсюто» в нее вошла также, группа Оя и Имамура из «Тайсюто». В конце июля эта партия создала при себе также «Союз молодежи». Одновременно по инициативе Акамацу был создан новый профсоюзный центр для объединения поддерживающих государственно-социалистическую партию союзов: «Японская социалистическая рабочая лига» («Нихон Кока Сякай Родо Домей»). Эта лига объединила 15 преимущественно мелких союзов. Наиболее крупные из них: Токийский союз почтовиков (2 500 членов), Осакский союз строителей (1 500 членов) и союз рабочих бумагоделательной промышленности. Остальные союзы — это преимущественно смешанные группы рабочих различных производств, каждая из которых насчитывает по 300-400 человек. По нескольку таких групп имеется в Токио, Нагасаки и Осака. Общая численность партии Акамацу, его «Союза молодежи» и объединенных им профсоюзов не превышает 30 тыс. человек. Кроме того под влиянием Акамацу находится «Японский крестьянский союз» («Нихон Номин Кумиай»), насчитывающий 38 тыс. членов, преимущественно в префектурах Яманаси и Фукуока. Партия, возглавляемая Акамацу, на своем учредительном съезде, а затем на втором пленуме ЦК, состоявшемся в январе 1933 г., выработала свои программные и тактические установки, которые в основном сводятся к следующему: партия в вопросах внутренней политики стоит за уничтожение парламентаризма и установление абсолютной власти монарха, в экономических вопросах партия стремится «легальным путем уничтожить капитализм и осуществить государственный контроль над экономикой»). Это конкретизируется в требованиях установления контроля над финансовой деятельностью 5 крупнейших банков, важнейшими отраслями промышленности и внешней торговлей. В рабочем вопросе партия ограничивается глухим указанием на необходимость «урегулирования заработной платы» и «противодействия росту безработицы». Зато гораздо более подробно разработаны требования, касающиеся сельского хозяйства: партия требует передачи государству арендуемых крестьянством рисовых полей, государственной монополии экспорта шелка, государственного производства удобрений и сельскохозяйственных орудий, кредитования сельского хозяйства, и урегулирования вопросов о задолженности деревни. Требования эти довольно ярко отражают стремление найти опору в кулацких слоях деревни. Для городской мелкой буржуазии партия требует «коренной реформы налоговой системы» и «урегулирования финансового положения мелких и средних торговцев и промышленников». Надо сказать, что практически партия Акамацу пока что больше всего проявляла себя на этом фронте, т. е. в работе среди городской мелкой буржуазии. В частности, осенью 1932 г. ею возглавлялась в Токио большая кампания среди мелких торговцев против универсальных магазинов и петиционное движение с требованиями от парламента кредита и военных заказов мелкой промышленности.

Газета «Токио-Ничиро» сообщала в начале ноября 1932 г..:

«На последней конференции национал-социалистической Партии было принято окончательное решение полного отказа от идеи классовой борьбы с заменой последней борьбой за нацию.
В силу принятого решения национал-социалистическая партия намерена обратиться к владельцам средних и мелких торгово-промышленных предприятий в городах и к средним и мелким землевладельцам в деревнях, очутившимся в трудном положении, с предложением об установлении самого тесного сотрудничества, на новых началах.
Владельцам таких предприятий партия предлагает войти в состав ее членов и образовать автономный предпринимательский национальный союз, которому будет противостоять аналогичный рабочий национальный союз: все противоречия между обоими будут сглаживаться особыми арбитражными комиссиями из представителей сторон в интересах японской нации и отечественного производства.
Национал-социалистическая партия готовит на днях опубликование пространной декларации, в центре которой будет признание вечного мира между отечественным трудом и капиталом.
Японские национал-социалисты предлагают повести с заводами и фабриками, владельцы которых не пожелают войти в партию, самую жестокую экономическую борьбу.
Для тех же предприятий, владельцы которых войдут в партию, последняя обязуется оказывать всяческое2 содействие в получении низкопроцентных ссуд и всемерно защищать их интересы».


В вопросах внешней политики партия Акамацу выдвинула конечно лозунг: «Освобождение народов Азии на основе равенства рас и уравнения ресурсов!» Практически партия активно участвовала в кампаниях требования признания де-юре Манчжоу Го, требования выхода из Лиги наций и протеста против переговоров о пакте ненападения с СССР.

Группа Симонака, разошедшаяся с Акамацу из-за персональных вопросов, создала «Национальную лигу новой Японии» («Синих он Кокумин Домей»). Кроме части вышедших из «Сякай Минсюто» и «Роно Тайсюто» новоиспеченных национал-социалистов в эту лигу вошла также и часть старых национал-социалистов. Мы писали выше, что группа бывших учеников проф. Уэсуги во главе с Амано и Накатани создала в 1930 г. «Патриотическую рабочую партию» («Айкоку Кинрото»). Когда Симонака стал подготовлять создание своей лиги, к нему присоединилась и группа Амано, так что «Патриотическую рабочую партию» теперь возглавляет только группа Накатани. Кроме группы Амано Симонака сумел привлечь в свою лигу также и отколовшуюся от «Общества действия» и создавшую, как мы уже писали, свою организацию — «Общество обновления» — группу Мицикава. Благодаря тому, что к лиге Симонака присоединилась часть бывших профсоюзных работников «Тайсюто», эта лига получила под свое влияние связанное до этого с «Тайсюто» «Японское объединение профсоюзов». В это объединение входят Объединение союзов округа Канто. Союз металлистов компании Токио Кокан, Осакские союзы металлистов и текстильщиков и ряд более мелких союзов. Общая численность членов в «Японском объединении профсоюзов» — 22 700 человек.

В качестве своей социальной базы сама лига указывает на «правое крыло рабочего движения, интеллигенцию, мелких торговцев и мелких промышленников, средних и мелких землевладельцев и крестьян». Программные установки лиги не отличаются от программных установок партии Акамацу, поэтому их не стоит здесь повторять. Заслуживает только упоминания, что в программе лиги (очевидно вследствие вхождения в нее ряда бывших сторонников «Общества действия» во главе с Мицикава) более старательно подчеркиваются и выделяются демагогические «уравнительные» лозунги («ограничение частной собственности и передача излишков ее государству», «введение прогрессивно-подоходного налога», «обобществление земельных участков в городах» и т.д. 3.

Практические выступления лиги Симонака ничем не отличаются от выступлений партии Акамацу. В частности она с такой же энергией призывает к «беспощадной борьбе с компартией и со всякой идеей рабочего движения».

Откол национал-социалистических элементов из «Сякай Минсюто» и «Тайсюто» вызвал ослабление этих партий и поддерживавших их профсоюзных и крестьянских организаций, что не могло не усилить наметившихся уже до этого тенденций к слиянию обеих этих организаций. Теперь однако это слияние стало необходимостью, ибо при наличии оформившегося национал-социалистического центра и растущем сплочении революционных элементов в рядах КПЯ и «Дзенкио» продолжение взаимной борьбы между различными организациями социал-фашизма могло окончательно подорвать его авторитет. Наконец слияние было необходимо и потому, что оно позволило бы вождям социал-фашистов изобразить себя поборниками единства в рядах рабочего класса. Как известно, еще до сентябрьских событий тайсютовские профсоюзы были вовлечены в созданный «Сякай Минсюто» «Японский рабочий клуб», а сама «Сякай Минсюто» выдвинула на своем последнем съезде платформу объединения социалистических партий на основе «против трех».

Вскоре после открытого выступления национал-социалистов в обеих партиях («Сякай Минсюто» и «Тайсюто») руководители «Тайсюто» опубликовывают документ под названием «Разъяснение о направлении нашего движения». Документ этот подчеркивает резко отрицательное отношение партии к коммунизму и толкует национал-социализм как «мелкобуржуазный социализм, не представляющий собою национал-фашизма». Этими «уступками» тайсютовцы надеялись купить расположение национал-социалистических элементов в своей партии и в то же время найти общий язык с вождями «Сякай Минсюто». Как известно однако, национал- социалисты не остались удовлетворены этими уступками и повели линию на раскол партии. Именно в это время большинство ЦК «Сякай Минсюто» во главе с Абе после раскола со сторонниками Акамацу решило начать официальные переговоры с «Тайсюто» о слиянии обеих партий. Руководители «Тайсюто» сразу забыли все свои критические аргументы, которые они направляли по адресу «Сякай Минсюто», и 5 мая 1932 г. постановили начать переговоры о слиянии с нею. На деле это было подчинением платформе «против трех», хотя официально никаких предварительных условий слияния не ставилось. Объединительный съезд, состоявшийся 24 июля 1932 г., был по существу триумфом правого крыла, перед которым полностью капитулировали «центристы» как по политическим вопросам, так и по организационным. После объединения новая партия называется «Сякай Тайсюто». Большинство руководящих постов в ЦК новой партии закреплено за сторонниками бывшей «Сякай Минсюто». Центристы должны были удовлетвориться тем, что в декларации, изданной съездом, в изобилии употребляются различные «левые» фразы о гибели капитализма, о фашистской реакции и т. д. Действительным же смыслом декларации является призыв к борьбе против «крайне левых элементов», т. е. против коммунистов, которых социал-фашисты избегают даже называть.

О том, что политической линией новой партии является продолжение линии «Сякай Минсюто», свидетельствует например факт самой всесторонней и безоговорочной поддержки, оказываемой новой партией антикитайской войне японского империализма в Манчжурии. Один из руководителей этой новой партии — вождь японского социал-фашистского профсоюзного движения — Б. Судзуки был «удостоен» даже включения в состав делегации Мацуока на пленум Лиги наций в Женеве.

Дело однако не ограничивается Манчжурией. Новая социал-демократическая партия берет на себя задачу оправдать и весь «великоазиатский план» японского империализма. Она вносит в него только ту «поправку», что предлагает его иначе мотивировать: Япония должна стать во главе всей Азии не ради принципа «пан-азиатизма», а по случаю того, что социальная структура Японии та же, что и социальная структура других восточных стран. В «Программе внешней политики», принятой в конце 1932 г. «Сякай Тайсюто», мы читаем:

«Япония, имеющая специальную структуру крестьянства, присущую всем азиатским странам, должна стремиться к объединению восточной политики, имея своею целью объединение всех оппозиционных сил в Азии, которые требуют самодеятельности и самоопределения, «народных революций», «независимости народов» и «отпора со стороны крестьянства» против империализма. Этот принцип не только прямо противоположен идее «пан-азиатства» и «монроизма» Азии и других идей, преследующих цель замены японским империализмом европейского и американского, но на этом принципе объединяются все силы освободительного движения малых и слабых народностей Востока»4.


Этой словесной маскировкой и ограничивается дань, которую платит правое крыло партии слившимся с ним центристам. В обмен за эту словесную дань правые имеют возможность использовать центристов для осуществления ряда «левых маневров», без которых в новых условиях было бы невозможно удержание влияния партии в массах.

После длительных переговоров в октябре 1932 г. правые и центристы под руководством новой «единой» партии «Сякай Тайсюто» произвели объединение руководимых ими профсоюзных организаций, создав «Конгресс профсоюзов Японии» («Нихон Родо Кумиай Кайги»). В него вошли все правые профсоюзные центры: «Содомей» («Японская федерация труда»), «Соренто» («Японская конфедерация профсоюзов»), «Кингио Родо Содомей» («Федерация рабочих госучреждений»), «Нихон Кайин Кумиай» («Японский союз моряков») — общей численностью в 180-190 тыс. членов и несколько центристских союзов во главе с «Дзенкоку Родо Кумиай Домей» — общей численностью в 30 тыс. членов. Своей главной задачей новый профсоюзный центр объявил «укрепление мира и сотрудничества между составляющими его организациями», «уничтожение взаимной демагогии» и т. д., т. е. взаимное прощение грехов и круговая порука для того, чтобы обеспечить таким «единым фронтом» более успешное сокрытие от масс предательской деятельности профсоюзных лидеров и их борьбу против действительного революционного единства в рядах рабочего класса.

Вне объединения помимо революционного профсоюзного центра «Дзенкио» и его производственных профсоюзов остались также лево-центристские профсоюзы — «Нихон Коцу Родо Кумиай» («Федерация японских транспортников») и «Токио Си Дюгюки Кумиай» («Токийский союз муниципальных рабочих»).

Таким образом общим итогом организационно-политических перегруппировок в этот период является оформление и консолидация как откровенно фашистского, так и социал-фашистского лагерей. Мы показали, что толчком к этому явилось начало манчжурской авантюры японского империализма. Более того: можно установить, что связанное с этим усиление руководящей роли военщины в политике господствующих классов создало и ряд непосредственных, чисто организационных и персональных стимулов для фашизации социал-демократии и профсоюзных организаций Японии. Об этом в частности говорит участие группы Акамацу в заговоре военщины, приведшем к падению правительства Вакацуки, что мы отмечали уже выше. Один японский автор в следующих выражениях описывает влияние этого переворота на «правое крыло японского пролетариата»:

«Попытка переворота дала толчок, вызвавший весьма осязаемые результаты на правом крыле японского пролетариата. Рост «национал-социализма» — ныне «госсоциализма» — обязан непосредственно этому толчку. Каждый был удивлен смелостью офицеров, и это удивление не было лишено примеси восхищения, так как японские пролетарские партии в течение последних нескольких лет слишком много говорили и слишком мало делали, особенно после разговоров о всеобщем избирательном праве для мужчин.
Вожди правого крыла не были удовлетворены своими политическими Действиями и настроениями рабочего класса, которые скорей были на стороне левых. Левое крыло с его идеями интернационализма и героизма, выступающее против жестокого поведения полиции, оказало непосредственное влияние на мышление масс.
Лидеры давно уже чувствовали необходимость что-то сделать, если только ставить себе целью достижение каких-то ощутимых результатов в правом движении. Естественно, что история попытки переворота прозвучала в их устах как небесное откровение.
В первую голову самый дух отважного предприятия офицеров имел очарование для колеблющихся пролетарских вождей.
Но главная привлекательность заключалась в том факте, что офицерство глубочайшим образом не удовлетворено современной капиталистической системой и что оно питает жестокую ненависть к тем капиталистам, которые захватывают львиную долю в распределении экономических богатств.
С солдатской простотой и прямотой эти офицеры попытались опрокинуть современную систему экономической эксплоатации кучкой людей и учредить нечто вроде коммунистического общества, в котором императорская фамилия будет обладать реальной, а не номинальной властью.
Коротко говоря, попытка переворота подняла дремлющий дух пролетарских лидеров правого крыла».


Следует конечно только посмеяться над утверждением автора, что участники переворота ставили себе целью создание «коммунистического общества во главе с императорской фамилией» и что это привлекло к ним симпатии гг. Акамацу, Симонака и т. д. Тем не менее цитата эта ярко показывает, что активное выступление военщины и развитая ею социальная демагогия развязала и находившиеся до сих пор «в резерве» потенциальные силы фашизма в социал-демократических политических и профсоюзных организациях.




1 Беседа Акамацу с журналистами, «Секкай Орай» за июнь 1932 г.
2 «Ниди-Ници» от 2 октября 1932 г.
3 «Современное общественное движение в Японии», изд. Исследовательского института условий труда. Токио, 1932 г.
4 «Ниди-Ници» от 2 октября 1932 г.

<< Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 6146