Главный русский спор: от западников и славянофилов до глобализма и Нового Средневековья

Вообще русские узаконения, как правило, не рассчитаны на употребление: это либо угроза, либо некое упование.
А.М. Панченко

Модернизация, проникновение западных реалий в русское и советское общественное и правовое устройство, приводит к изменениям не только политики государства (см. раздел «Общественная почва и произрастающее на ней государство» главы 4), но и к изменению собственно правовой сферы. Тема эта достаточно давно обсуждалась в связи с правами человека в советском и западном обществах. Изменения, произошедшие в правовой сфере, вызывают одобрение (свобода, открытый суд, правовое государство) или неприятие (коррупция, бандитизм, судебное крючкотворство). Однако обычно этот спор идет только по линии обвинений современной российской правовой сферы в том, что она недостаточно соответствует тому, чем должна быть. Альтернативные варианты обсуждаются редко. То есть мало кто утверждает, что существует какой-то особый механизм, который может с некоторой эффективностью выполнять функции права. В нашей дискуссии такая альтернативная точка зрения была высказана, и касается она «рассеянной санкции».

Познакомимся с этим понятием. Рассеянная санкция есть общественный суд, суд общества, только в отличие от любого суда он никак не оформлен, все решения принимаются членами общества (общиной) не сговариваясь. Люди в общине обладают одинаковыми ценностями и достаточно схожими взглядами на жизнь, и потому индивидуально принимаемые решения у них оказываются сходными — общество реагирует как один человек, и тому, кто вызвал общественное осуждение, не поздоровится.

Мысль эта выглядит примерно следующим образом. Западное общество является в значительной степени обществом индивидуалистов, и правовое регулирование там представляет собой высокоформализованный аппарат, суд. Наше общество более коллективистично (социально), люди в нем обладают общим пониманием высших ценностей, а вот формальной организации у нас меньше, чем в западном обществе. Когда чье-либо поведение отклоняется от принятых норм, каждый член коллектива без какого-либо организационного решения выдает нарушителю отрицательную реакцию на его поступок. Это и есть «рассеянная санкция ». Этот механизм не заменяет формального права и судебной организации, но достаточно эффективно дополняет работу правовой сферы. Не утверждается, что мысль эта в такой форме высказана кем-либо из участников дискуссии — она сопровождается оговорками и разъяснениями, но кажется, что в крайнем своем развитии она должна звучать указанным образом.

Противники этой точки зрения указывают на то, что это не особенность нашего коллективистского общества, а просто низшая стадия развития права — так называемое обычное право, которое когда-то, примерно до X века, существовало в Европе, а затем постепенно заменилось более прогрессивными формами правовой организации. Далее, утверждается, что право — более сознательная форма социального регулирования. Поскольку общество сейчас все в большей степени становится сознательным, рассеянная санкция может быть охарактеризована как действенный и действующий, но несовременный социальный механизм. Каждый социальный механизм не только функционирует, он еще обладает рядом побочных функций. Разные социальные механизмы по-разному воспитывают людей, вовлеченных в их функционирование, вызывают разные социальные ожидания, входят в более тесное взаимодействие с близкими механизмами и отторгаются от тех, которые устроены по другим принципам. Общество — не конгломерат, не смесь, а целостная система, состоящая из таких «социальных механизмов». Значит, если «рассеянная санкция» принадлежит к иной общественной целостности, нежели формальное право и суд, то к этой «санкции» будут подбираться прочие сродственные ей механизмы и в пределе возникнет два совсем разных типа общественного устройства. Тогда «действенность» рассеянной санкции не может нас успокоить: да, она работает, но хорош ли тот тип общества, который вырабатывается?

Тем самым возникают вопросы: какие типы правового регулирования (а не государственного устройства) существуют в мире? Как соотносятся в обществах разного типа уровни развития правовой сферы — индивидуальный (личная месть или прощение), коллективный (рассеянная санкция или одобрение), государственный (формальное право)? Есть ли общества (или народы) более или менее приспособленные к той или иной форме правовой организации? Как в действительности устроена жизнь «сферы права» в России? Как эта реальная правовая жизнь соотносится с западными правовыми реалиями, проникающими в Россию, — сотрудничает? соперничает? дополняет? вытесняет? не замечает? Какие типы правовой сферы являются современными, помогают развитию общества, а какие — идут из прошлого и в своем функционировании способствуют отставанию общества?

Влияет ли западная культура (и если да, то как) на отношение россиян к труду?















Итак, сначала постараемся дать определения.

В. Чеснокова

Рассеянная санкция — это когда нет никаких предписаний. Человек совершил нехороший поступок, и каждый другой человек, который с ним встречается, выдает ему отрицательную санкцию. Они нигде не собирались, не обсуждали это, не сговаривались между собой, а просто каждый человек дает ему по мозгам. Это и есть рассеянная санкция. Очень высокая степень консенсуса. Каждый знает заранее, что так делать нельзя (Клуб Дискурс: Социум, 2001).

Вслед за определением идет критика представления о рассеянной санкции и разъяснения, опровергающие эту критику.

A. Зубов

Общество, не способное найти себе судей или не внимающее им, а полагающееся на «рассеянную санкцию» коллектива, — это общество больное, общество, в котором нравственный нерв утратил чувствительность.

Только при полной деградации суда возможно общество, живущее по так называемому обычному праву, потому что «рассеянная санкция»— это в юридическом плане и есть обычное право, право обычая (Клуб Дискурс: Социум, 2001).

B. Чеснокова

Мы как тип сильнее тяготеем к самоорганизации внутренней, а они сильнее — к организации внешней. Даже когда они борются и у них стачкомы, то их стачкомы — все равно организации хорошо формализованные. Точнее сказать, лучше формализованные организации. У них свое есть, я не буду говорить, что они беспомощны в этом отношении. У них свои ассоциации, они принадлежат к каким-то клубам, обществам, еще каким-то коллективам, в самой простой среде, в которой они общаются постоянно, каждодневно. Но это все не такие коллективы, как наши. Они именно очень сильны организационно. И в этом смысле английская и американская культура очень умело действует. У них этот фактор организации как таковой, внешней, рациональной, зафиксированной, писанной законом, — очень здорово действует. И куда ты этого англичанина-американца ни сунь, он обязательно там организует новую ассоциацию. А мы иначе действуем, у нас просто другой способ. Мы тех же вещей достигаем другим способом. У нас просто рассеянная санкция. Попробуйте американцу дать рассеянную санкцию, он с ума сойдет. А наши живут. И ничего.

А это когда нет никаких предписаний. Вот человек совершил нехороший поступок, и каждый другой человек, который с ним встречается, выдает ему отрицательную санкцию. Они нигде не собирались, не обсуждали это, не сговаривались между собой, а просто каждый человек дает ему по мозгам. Это есть рассеянная санкция. Опять же, очень высокая степень консенсуса. Каждый знает заранее, что так делать нельзя, если ты сделал, значит, ты такой-сякой-эдакий и вообще неполноценный. И тебе выдадут эту санкцию — каждый человек, никаких предписаний, никаких уставов, никаких в суд обращений. Почему мы не любим в суд обращаться — по этой причине, потому что мы вообще не умеем в этой системе оперировать (Клуб Дискурс: Социум, 2001).

Такого рода воззрения достаточно типичны для спора западников и славянофилов.

И. Киреевский. 1839. В ответ А.С. Хомякову

Даже самое слово право было у нас неизвестно в западном его смысле, но означало только справедливость, правду. Потому никакая власть никакому лицу, ни сословию не могла ни даровать, ни уступить никакого права, ибо правда и справедливость не могут ни продаваться, ни браться, но существуют сами по себе, независимо от условных отношений. На Западе, напротив того, все отношения основаны на условии /.../. Все силы, все интересы, все права общественные существуют там отдельно, каждый сам по себе и соединяется не по нормальному закону, а или в случайном порядке, или в искусственном соглашении. В первом случае торжествует материальная сила, во втором — сумма индивидуальных разумений.

Впрочем, В. Чеснокова, высказывая мысль о двух правовых механизмах, действующих на Западе и в России, в то же время не собирается противопоставлять эти механизмы.

В. Чеснокова

В моем представлении здесь ничто ничему не противопоставляется, так как мы имеем два разных механизма социального контроля, работающих по преимуществу на разных уровнях. Суд действует от имени общества в целом, рассеянная санкция — от имени малой или средней группы. Суд судит тяжелые преступления и разбирает дела, которые как-то оформлены документально. Некоторые вещи не входят в сферу его компетенции (в частности, борьба с пьянством, например, на бытовом уровне). Рассеянная же санкция, будучи по определению нормой-ответом на нарушение нормы, имеет дело с отклонениями именно на бытовом и на повседневном уровне. Суд действует заключением, штрафом и проч., рассеянная санкция — высмеиванием, упреком, обидой и т. д. Оба механизма в нашем современном обществе действуют неважно (Клуб Дискурс: Социум, 2001).

Можно заметить, что подобную точку зрения развивают не только почвенники, но и западники.

А.И. Герцен, 1860-е гг.

Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство... Это тяжело и печально сейчас, но для будущего это — огромное преимущество. Ибо это доказывает, что в России позади видимого государства не стоит его идеал, государство невидимое, апофеоз существующего порядка вещей.

Б. Н. Чичерин, 1880-е гг.

Без суда не может существовать никакое общество. /.../ Суд составлял единственную общественную потребность удельной России, и характер суда прямо укажет на начала общественного устройства в удельном периоде.

Прежние славянофилы критиковали западное право и старую западническую мысль о недостатке в России правового регулирования.

Ю.Ф. Самарин. 1857. Несколько слов по поводу исторических сочинений г. Чичерина

Очевидно, что понятие о суде в смысле кормления могло принадлежать только тому сословию, которое владело судом как собственностью; это было воззрение служилых людей, дававших суд, а, конечно, не общества, принимавшего суд. Почему же понятие, возникшее из частного отношения одного сословия к рассматриваемому предмету, принято за указание на начало, лежавшее в основе его устройства?

Спор о лучших, наиболее пригодных и соответствующих характеру народа правовых механизмах нескончаем. Тем более что никто не доказал, что русский народ действительно не приспособлен к пользованию правовыми механизмами формального права, — точно так же, как никто не обосновал, что такая приспособленность вообще существует. Спор ведется с помощью частных примеров, личных впечатлений, абстрактных принципов. Заявления, сделанные в рамках этого спора, иногда выглядят очень красиво и убедительно, но не достигают стадии обоснованных суждений.

Вл. Соловьев. 1889. Славянофильство и его вырождение

И вот культ сильной и только сильной власти, доходящий до апофеоза Ивана Грозного, возводит в принцип коренное бедствие нашей жизни, указывает в нем наше главное превосходство над западною цивилизацией, погибающей будто бы от доктринерских идей законности и права. Эту ненависть к юридическому элементу в народной жизни наши новейшие патриоты разделяют со старыми славянофилами, с тою, впрочем, разницею, что закону и праву противополагается как высшее начало у одних — братская любовь, а у других — кулак и палка. При всей неудовлетворительности этого последнего принципа, в нем по крайней мере нет никакой фальши, тогда как братская любовь, выставляемая как действительное историческое начало общественной жизни у какого бы то ни было народа, есть просто ложь.

Разумеется, авторитет Вл. Соловьева не той природы, чтобы запретить дальнейшее мышление на эту тему, и даже после произнесенного им приговора можно продолжать спорить. Для того чтобы этот спор был плодотворным, следовало бы разработать методы, которые позволили бы иметь об этих материях обоснованное мнение. Скажем, методы, способные в явной форме описать картину мира россиян и указать на то, как в этой картине мира располагаются реалии правовой сферы, — и сравнить это с картиной мира «западного человека». Подобные методы были использованы В. Чесноковой, которая на нашем форуме приводила примеры ответов респондентов на различные опросы. Все же, видимо, эти методы пока недостаточны для того, чтобы перевести спор из сферы мнений в сферу суждений, претендующих на доказательность.

<< Назад   Вперёд>>