Главный русский спор: от западников и славянофилов до глобализма и Нового Средневековья

Разбираясь с глобализацией — и явлением, и понятием, мы по-прежнему находимся в рамках нашей темы — модернизации и возможных реакций общества на модернизацию. Новое в том, что модернизация стала всемирной.

Вместе с развитием позиций западников и почвенников по уровням, изменяется и смысл термина «модернизация». Если мы попытаемся вдуматься в понятие модернизации, мы увидим следующую картину. Это понятие (в одном из принятых смыслов) выстроено в определенном отношении как антоним вестернизации. Утверждается, что не имеет места простое, чистое распространение культуры Западной Европы по всему миру, имеет место нечто иное. Что именно иное — в каждой теории модернизации говорится нечто особое. Иногда говорится только о распространении некоторых экономических и политических механизмов, а иногда — о согласованном изменении культуры, семьи, структуры профессий и т. д.

Попробуем описать картину современного мира — конечно, очень поверхностно и в самых общих чертах. То, что распространяется из Европы, есть технико-экономическая составляющая. Это фрагменты науки и технологии, социальные механизмы — рынок и компьютеры, выборы и оружие. Некоторые исследователи полагают, что эти фрагменты определяют собой почти все в обществе — если есть рынок, выборы, демократия и современный научно-технический уровень, то мы имеем дело с обществом европейского типа. На самом деле это не так.

Если взглянуть на модернизацию с другой стороны, с той, которая расположена в обществе на другом полюсе от стандартов демократии и технологии, — мы увидим другое взрывное распространение, подобное тому, как в области материальной распространяются западные технологии. Это взрывное распространение того, что можно описать как «восточную культуру». Нет ничего более модного и повсеместно укореняющегося в западной культуре, чем интерес к Китаю и Японии, к философии и единоборствам, искусству и психологии (конечно, все слова здесь «западные» и потому неправильные; на Востоке нет философии и психологии, но переводится на западные языки это примерно таким образом). Если возражать этой точке зрения, можно сказать, что на Западе усваивается настолько поверхностная и малозначительная пленка восточной культуры, что ее имеет смысл назвать чем-то декоративным. Однако так же распространяются и технологии. При построении в восточной стране линии по сборке компьютеров рабочие и управляющие этого заводика не изучают и не усваивают Канта, не знакомятся с Ньютоном, не читают Сервантеса. В этом нет необходимости; мы справедливо называем проникновением западных технологий магнитофон, автомат и голосование, даже не подкрепленное глубоким знанием основ европейской культуры. Точно так же идеи дао и самсары, разговоры о пути воина и перерождениях постигаются западным обществом в отрыве от истинных глубин восточной культуры, но оттого они не перестают действовать — как магнитофон не перестает играть, а автомат стрелять от незнакомства их владельцев с трудами Канта.

Иногда заимствование технологий полагают жестким, однозначно определяющим будущее событием, а распространение определенных явлений культуры — чем-то неважным, переменчивым, поверхностным. Эта точка зрения указывает на свою неправоту: такое представление о культуре и технике само по себе есть определенная культурная парадигма, которая держится весьма устойчиво и определяет то, с какой позиции люди относятся к происходящему. Эта позиция — одно из проявлений материализма Нового времени, и именно в пустоту, создаваемую материализмом, устремляются те культурные поделки, которые представляют собой всемирно распрострада ненные суррогаты достижений восточных культур.

Тем самым мы видим, как в мире схлестываются две тенденции; идущая с крайнего запада, из Америки, всемирная технология, обеспечивающая материальное производство, и идущая с крайнего востока, из Китая и Японии преимущественно, всемирная идеология, обеспечивающая производство культуры. Массовые технические поделки обязаны западной технологии, и это очевидно. Массовые поделки в мире культуры обеспечиваются во многом восточной идеологией — ив этом легко убедиться, просматривая сотни и тысячи таких поделок в пользующихся спросом жанрах литературы. Тех, для кого тезис о роли восточной культуры в современном мире сомнителен, можно отослать хотя бы к труду автора теории глобализации, Ролана Робертсона (Robertson, 1992), в котором этот аспект в достаточной степени отражен, хотя ему и придается иной смысл.

Эти две тенденции, в совокупности составляющие образ современной цивилизации, и представляют собой ту глобальную модернизацию, которая захватывает как общества Европы, так и общества Азии. Тем самым модернизация действительно не является лишь вариантом вестернизации — она содержит и очень сильный незападный компонент и угрожает культуре Европы в не меньшей степени, чем культурам иных «модернизируемых» стран. Поэтому оказывается, что в поисках средств работы с модернизацией, средств управления ею, правильного к ней отношения и понимания — Европа стоит до некоторой степени в том же положении, что и прочие страны. В этой связи совершенно справедливы указания (Пивоваров, Фурсов) на то, что Европа не выработала взгляда на саму себя, не сумела создать исторической (социологической, экономической, политической и т. д.) концепции, обращенной собственно к Европе.

...Запад не создал и никогда не пытался создать оксидентализма. Американский ученый Дж. Шрекер заметил: «Запад — единственная цивилизация, не обладающая взглядом извне на самое себя, а потому она провинциальна». Получается, что западный, европейский провинциализм исторически был представлен Западом. Мировой универсализм, европейский meum превратился во всеобщий verum. Хотя Шрекеру можно возразить... более важным представляются причины функционального провинциализма Запада... (Пивоваров, Фурсов, 1998а, с. 51).

То, что было разработано, имеет отношение в большей степени к проблемам растущей «современной цивилизации», той, что возникает в процессе всемирной модернизации, чем собственно к проблемам Европы. Из проблем модернизации Европе придется выплывать, по большому счету, на равных со всеми другими странами — например, на равных с Россией.

Сплетение противоположных волн, участвующих в глобализации, явственным образом ведет не к однородности, а напротив, к поляризации мира. В мире все отчетливее выделяется огромный регион, который не может вести современную хозяйственную жизнь — он может добывать из земли сырье, пользуясь западными технологиями, и отправлять это сырье на Запад для переработки. Сам он лишен организационных возможностей для хозяйствования. В современных геополитических теориях этот регион называют Югом. Противоположный ему регион богатых и самостоятельных в хозяйственном отношении стран называют Севером. Запад (Север) примерно в той же мере оказывается бесплоден культурно, не может обеспечить воспроизводство своих ценностей (разумеется, нет и речи о полном бесплодии, как Юг нельзя назвать совсем уж бесхозяйственным регионом). Собственно Европа, даже именно Средняя Европа — промежуток между этими полюсами, — в той или иной степени способна к обоим видам деятельности и специализируется на производстве «интеллектуального продукта». Восток (Юг) становится областью, где живут люди, в экономическом смысле зависящие от Севера, а Север живет таким образом, что все в меньшей степени нуждается в производстве культуры, Середина же по мере сил осмысляет этот процесс и производит «научные результаты», объясняющие, с какой необходимостью мир устроен именно таким образом.

В связи с такой новой модернизацией, уже не производной от вестернизации, вводится и новое понятие: глобализация. Как же получилось, что мир глобализируется? Действительно, с модернизацией (вестернизацией) дело, по большому счету, не пошло, а глобализация идет. Как же это получается? Если рассмотреть, что говорится по этому поводу, мы увидим следующее. Отмечается рост целостности мира и унификация, т. е. падение разнообразия. Выдвигается метафора «всемирной деревни», которая описывает этот феномен: мир представляется совокупностью локальных и целостных ячеек, устроенных в общих чертах одинаково и распространенных повсеместно. Помимо того, вводится термин «глокализация», для описания эффекта сочетания локальности действующих субъектов и глобального влияния их действий.

Чтобы ближе познакомиться с глобализацией, рассмотрим подробнее устройство возникающего глобального мира.

<< Назад   Вперёд>>