Главный русский спор: от западников и славянофилов до глобализма и Нового Средневековья

Недаром многие участники нашего диалога указывали на «глупость» ситуации: японцы вестернизируются, нимало не заботясь, «Запад» ли они, а Россия все оглядывается, похожа ли она на Запад? А может, если повернуться другой стороной, больше похожа? Россия в виде ослика Иа-Иа действительно выглядит наивно. И все же это верное наблюдение, которое не совсем верно эмоционально окрашено. Это не «глупость», а прямое указание на особый характер российской вестернизации, который требует не только «пожинания плодов», но обучения и диалога. Судьбы России требуют оглядки на Запад, а судьбы Японии — нет. Спор западников и почвенников потому и оказывается столь значимым для России, потому и нет у него серьезных аналогов (столкновения соответствующих по внешнему облику позиций в иных регионах действительно менее глубоки), что связи незападной России с Западом теснее, чем у любого регион планеты.

Мы имеем право сказать: мы не отдельная нация, мы мир. Общество становится миром не потому, что захватило большие пространства или запасло у себя так много всего, что может закрыть границы и управиться без других. Мир не нагромождение вещей. Народ становится миром тогда, когда в нем достаточно широты, чтобы допустить всему быть тем, что оно есть (Бибихин, 2002, с. 399).

Разумеется, мы можем усомниться в обоснованности такого сценария. За ним не стоит серьезных доказательств, — с другой стороны, сложно представить себе в полном виде методику доказательства таких суждений. Правда, и другие сценарии не грешат чрезмерной доказанностью, и мы обычно оцениваем их посредством интуитивно понимаемой «реалистичности». Сточки зрения этого критерия сценарий «великого будущего» России также не кажется выдающимся: мы живем в не слишком благополучной стране в довольно беспокойное время.

С другой стороны, что стоят предсказания, основанные на экстраполяции? Суждение, что у Америки великое будущее, потому что это очень богатая страна, — не более доказательно, чем представление о полете на Луну на огромном воздушном шаре, каковое средство предлагалось до появления летательных аппаратов тяжелее воздуха.

Мы не можем обосновать и не имеем возможности отвергнуть мысль о великом будущем России, вытекающую из некоторых историософских представлений. Все, что в наших силах, — это привести такое мнение и сравнить его с другим, совсем противоположным мнением. Это другое мнение было высказано в XII веке, в 1120-х годах, во Франции. Франция тогда тоже была не особенно благополучной страной, и время было очень беспокойное. Под Парижем тогда работал Гуго Сен-Викторский, по современной терминологии, — схоласт и мистик. И этот Гуго так выразил свои мысли об отношении между Востоком и Западом:

Божественное провидение распорядилось таким образом, чтобы всеобщее правление (миром), которое вначале находилось на Востоке, по мере того как время подходит к своему концу, перемещается на Запад, чтобы уведомить нас о том, что близится конец света, ибо ход событий уже достиг края Вселенной (Гуго Сен-Викторский, 2002, т. 1, с. 297).

Насчет конца света Гуго, может быть, немного ошибся — или, возможное дело, был совершенно прав, и это событие следует считать состоявшимся. Так что по поводу обоснования прогноза могут быть разные мнения. Но вот сам прогноз начала XII века о том, что в будущем всеобщее правление миром будет сосредоточено на Западе...

Необоснованность прогнозов не противоречит их сбываемости.

<< Назад   Вперёд>>